Госпожа Сануки буквально прожигала его взглядом. Нерастраченные слезы высохли, в глазах сверкнул гнев, но она сдержалась и, поджав губы, приготовилась слушать.

Мандзю шумно втянул ноздрями воздух и судорожно выдохнул. Я видела, как он сжал кулаки и те побелели.

– Когда она вошла ко мне, – начал свою речь дрожащим голосом Мандзю, но постепенно он набирал твердость и звучал все увереннее, – я был счастлив увидеть свою невесту. Но между нами разгорелся спор. Сягэ сказала, что хотела бы на всю жизнь остаться моей единственной женой, и потребовала, чтобы я больше не брал никого в жены. Я ответил, что был бы счастлив обладать ею одной, но я будущий император. А императору полагается много жен, чтобы они смогли подарить ему как можно больше наследников. Сягэ это не понравилось, она настаивала, чтобы я поклялся быть только ее мужем и ничьим больше. Тогда она сказала, что не хочет замуж за человека, который ее не любит по-настоящему и в будущем будет любить и желать других женщин, и выбежала из кабинета. Я был рассержен и не стал догонять Сягэ, думал, что мы помиримся, когда она остынет. Если бы я знал, что она поступит так с собой, то не стал бы выпускать из кабинета…

Брови наставника Хитати поползли вверх, он закашлялся и поднес кулак ко рту. Мандзю, под видом заботы, постучал его по спине чуть сильнее, чем следовало. Это не смогло ускользнуть от моих глаз. Внутри я была рада за то, как ловко лгал тенин, спасая рассудок Сануки-сан. Ее доброе, чудесное сердце не выдержало бы, если бы она узнала правду. Пусть лучше оно будет разбитым и со временем зарубцуется, продолжая жить, чем сгорит от боли и обратится в пепел от осознания того, что за всю свою жизнь она так и не стала настоящей матерью. С другой стороны, Мандзю мог опорочить меня, желая отомстить за то, что я оказалась совсем не той, кем он меня представлял, и придумать что-то, что навсегда погубило бы мою честь. Это было благородно с его стороны. Мой возлюбленный принял удар на себя. От этой мысли стало тепло в груди, и снова появилась надежда, что он меня все-таки любит и, если бы не Сягэ, обязательно бы стал моим мужем. Я с тоской посмотрела в небо. Будто оно могло дать ответ, как избавиться от соперницы и убить в сердце Мандзю ту, которая и так уже давно была мертва.

Услышав слова наследного принца, госпожа Сануки взвыла и закрыла рукавами лицо. Она пошатнулась, готовая упасть, но ее супруг вовремя подхватил ее.

– Но как же так? – мой ненастоящий отец растерянно смотрел то на Мандзю, то на Корэмицу. – Сягэ знает наши обычаи – неприлично требовать от нашего принца подобного.

– Но, сын, ты же знаешь, что я отказался ради твоей матери от брака с другими женщинами. Ты с детства был так сильно влюблен в Сягэ, что я был уверен, что ты пойдешь по моему пути…

Мандзю растерянно посмотрел на отца, пытаясь найти что ответить, но положение спасла сама госпожа Сануки. До ее сознания наконец дошло, что она больше никогда не увидит свою единственную дочь. Горе нестерпимым пламенем разлилось по всему телу, и безутешная мать потеряла сознание, упав на руки супруга. Все кинулись к ней на помощь, пытаясь привести в чувство. Корэмицу бросил осуждающий взгляд на сына:

– Мы вернемся к этому разговору позже. – Он повернулся к прислуге: – Отнесите госпожу Сануки в ее дом и приведите к ней императорского лекаря. И прикажите, – теперь он обратился к своему советнику, – чтобы самые опытные ныряльщики взяли лодки и постарались найти тело несчастной Сягэ. Мы должны с почестями провести похоронную церемонию.

Советник кивнул и засеменил во дворец на низких гэта, обогнав слуг, которые несли тело так и не пришедшей в сознание госпожи Сануки. Когда толпа зевак поредела, император положил руку на плечо сына и слегка сжал его:

– Я чувствую твою боль, сын, и сопереживаю тебе. Маленькая нелепая ссора молодых обернулась великой трагедией для всех. Тебе нужно прожить ее. Не стану мучить расспросами сегодня, поговорим об этом завтра. А теперь ступай в свои покои.

– Да, отец. – Мандзю низко поклонился императору и медленно побрел в сторону дворца, то и дело поглядывая на море, унесшее мою жизнь.

Наставник Хитати последовал за ним. Я тоже не отставала – хотелось узнать, почему Мандзю солгал.

– Мой принц, почему вы не сказали им правду? – тихим шепотом спросил наставник. – Люди теперь могут обвинить вас в жестоком сердце и невзлюбить.

– А что я мог еще сказать несчастной матери? Что у нее никогда не было дочери? Что красавица Сягэ – это всего лишь искусно созданная иллюзия и все это происки хитрой кицунэ? Она так любила ее, баловала. И теперь представьте, дорогой сенсей, что все ее материнство, о котором мечтала долгие годы, оказалось миражом. Это еще больше бы разбило ее сердце. Люди забудут со временем об этом, зато госпожа Сануки будет думать, что все-таки испытала счастье материнства, пусть с таким трагичным концом. Она уже стара и больше не сможет забеременеть, как бы ей того ни хотелось. Пусть лучше она хранит в сердце память о любимой дочери и счастливых днях материнства, чем узнает, что все эти годы жила в жестокой иллюзии кицунэ.

– Вы мудры и благородны, принц. Я рад, что смог воспитать в вас такие качества. К тому же Мизуки была хорошей дочерью для этой семьи и действительно приносила родителям радость. Как они все трое были счастливы, когда входили во дворец сегодня утром! – с ностальгией протянул сенсей. Мандзю слушал его, опустив голову. Немного помолчав, он добавил: – И эту влюбленную в вас кицунэ мне тоже жаль. Она столько времени ждала, когда вы вырастете, чтобы стать ее мужем. Ее любовь к вам так же сильна, как и ваша к Сягэ.

– Мне тоже жаль, что Мизуки решила лишить себя жизни. Она не такая уж плохая на самом деле, хоть и разочаровала меня. И не заслуживала смерти. Я бы и рад был полюбить ее, но мое сердце уже не первую жизнь принадлежит другой, – с тяжелым вздохом произнес Мандзю слова, заставившие мою душу плакать.

– Что вы планируете делать теперь, когда мы нашли доказательства тому, что перед вами была не настоящая Сягэ?

– Как что? – Мандзю поднял голову и посмотрел на Хитати. – Ждать рождения Сягэ!

– Но ведь мы не можем знать, когда