– Борделя тут нету, – задумчиво произнес Коваль и исправился: – На хер.

– Бортелей много хде нет, а шлюхи пофсюду.

Пульрих пригладил стеганку под животом и размечтался:

– А я б тут пожил. Из камня строят, вона!

– Это ты еще в замке не был. – Руш что-то жевала и перебивала всех с самого утра. – Кругом камень, кости мерзнут. Балдеж.

– А ты, поди, бывала?

– Бывала, и не раз. Вид с башен такой, дух захватывает!

У меня дух захватило от совсем иного вида. Возле пригорка за постоялым двором оставили наши припасы. Все, что нужно для хорошей зимовки. И даже больше.

Если бы рядом стоял Рут, я бы ему припомнил и Финиама, и скучный конкор.

– Эй, Нур, подскажите, – я начал отсчитывать монеты, – нет ли в вашем славном городе хороших кузнецов?

Дрыга выкинул два и шесть. Я крякнул, скинул медяк и вышел из-за стола.

– Сдулся, – бросил этот везунчик мне в спину и смачно рыгнул.

Пропивать последние медяки – вот и все мое везение. Дарт и Вига заняли стол напротив, у окна. И занимались тем же – прожигали бестолковую жизнь. Бато будет крайне доволен, как мы заявимся перед всхолмьем с пустыми руками. Нам не подадут даже похлебки. Может, тогда придется жрать друг друга и уже хер с ним, с медяком…

– Эй, Мот, – окликнул меня Вига и выпучил раскосые глаза: – Это чьи?

Есть в жизни ненавистные клички. Ненавистные вдвойне, оттого что родились из страшной правды. Каждый раз – как оплеуха. И я так от них устал, что уже и не поправлял никого из ребят.

– Кто – чьи? – устало спросил я.

Заскрипели стулья. Дрыга поднял свою квадратную задницу и подошел к ставням.

– Да не мелькай, увидят!

Дарт с силой толкнул Дрыгу от проема и сунулся туда сам. Хорошо, когда силищ столько, что даже бывший головорез тебе не перечит.

– Да вон, идут с Нуром!

Мне повезло в одном – родиться высоким. Я чуть привстал на цыпочки и увидел вереницу солдат у телег. У трех портки нештопаные – как на парад вышли, сволочи.

– Что-то я не припомню, когда на базар столько телег привозили. – Дарт наверняка уже подумывал, как их обчистить.

Вига пыхнул трубкой и заметил так, чтобы слышали только мы:

– А я не припомню энтих рож.

Больше всего я искал хорошей драки, но за последний сезон не случилось ни одной. Неужто моя полоса невезения кончилась? Я придвинулся к Вигу и неуверенно спросил:

– Думаешь, они?..

Дрыга уже собрал кости со стола и подергивал ногой от нетерпения.

– Че тут думать, – оскалился он и показал шесть уцелевших зубов. – Головы сначала снять надо.

– А там видно будет, – заключил Вига.

– И правда, не обманул, брехун проклятый, – заметил Коваль, как только мы распрощались с купцом.

– Так коли не обманул, какой же он брехун? – сплюнул Васко.

Как у малых детей, сосредоточенность отряда падала после получаса работы.

Руш настояла на том, чтобы мы пересчитали товар еще раз. Пока Барн с Псами перекладывал барахло из первой телеги во вторую, ко мне подошел Васко. В целом отвратителен, как ни погляди, но есть у него одно достоинство. Шрам на его лице отрезвлял: «Стоит расслабиться, и все пойдет прахом!» Может, только по этой причине я не отправил его с Митыгой в тот день.

А может, мне просто нравилось оставлять глубокие шрамы на дураках.

– Похоже, все хорошо, – сказал Васко, попытавшись подмигнуть. – Может, э-э…

Я смерил его уничижающим взглядом. На месте Псов я бы выждал самого удобного момента для прыжка. Васко уродился праздным болваном и думать совершенно не умел.

– Может, гм, пока мы тут, – он указал большим пальцем на девчонок, которые вились у Кереха, потому как тот не умел ни отказывать, ни соглашаться.

Барн внимательно слушал, что я скажу.

– Дьявол, – я вздохнул. – Послушай, если неймется, возьми девчонок с собой.

– Да кто же со мной поедет, – братец с низин взмолился, – дорога дальняя, холода…

– Так приплати сверху. – Куда больше меня беспокоила подозрительная тишина и миролюбие.

Коваль помялся:

– Что мы, дураки, что ли, столько денег терять…

Я потер переносицу пальцами и зажмурился.

«Никогда не стой между солдатом и его животной прихотью», – где-то писал Финиам.

Воевать еще и со своим отрядом я сегодня не собирался. Как всегда, работать приходилось с теми картами, что остались с прежнего кона. Хорошо, что за год я узнал почти все их изъяны. Васко точно уйдет с поста, побежав за первой юбкой. Руш займется искрицей или испоганит всем настроение, братцы наберут долгов, если не выдавать им серебро ровнехонько под нужду…

– Кто хочет задержаться в Ставнице? – спросил я, обернувшись к отряду.

Молчун виновато опустил глаза.

– Мне-то на хер не сдалось. – Руш облизала губы. – Но коли Пульрих закончит ныть, я готова пересидеть партейку-другую.

Псы Гарготты оживились, явно отложив расправу. Еще четыре голоса «за».

– Добро, – сказал я, будто и правда мог остановить эту затею.

Еще четверть часа мы убили, собирая восниек. Коваль откуда-то раздобыл сразу четверых, и так появилась надежда уйти из города до темноты. Воснийки попались то ли приличные, то ли мерзлявые – увлекли за собой к подножью холма, к мыльне. На дозоре у телег оставили поровну наших и Псов.

Капрал очнулся, с прищуром оглядел девиц, а затем отправился на базар – его кровь горячило только одно. Дольше всех упрямился Пульрих:

– Одного не пойму, почему в мыльне?..

– А где еще, на алтаре? – поторопил его я. – Благословляю!

Барн остался сторожить телеги, выбрав к себе в дозор пару крепких ребят. Из наших остались Керех и Руш. Трое к трем.

Я облюбовал пустую скамью. Тихая улочка, невысокие дома, почти все из дерева, разве что мыльня укреплена глиной по фасаду. Словом, благодатная застройка: если Псы надумают драться, я мигом это замечу. К тому же Барн взял с собой единственного лучника, и тот ушел кувыркаться с девицами.

– Надеюсь, они там не пропадут, – Барн старался шутить и скрыть волнение.

– Ну так загляни, подержи их за ручку, – прыснула Руш. – Так не потеряются!

Я кивнул на здание:

– Может, еще не поздно присоединиться.

– Признаться, – наемник стащил шлем, – война поимела меня со всех сторон, так что я пресыщен…

«Все только начинается, приятель, поверь». – Я бы тоже снял шлем, чтобы показаться слабее.

Я вытянул ноги и сделал вид, что совершенно расслаблен.