Шрифт:
Закладка:
Я снова поклялся себе, что отправил этого пьяницу на дело в последний раз. Жаль, что самым толковым во всем войске оказался именно мой старый друг.
Он весь был покрыт слоем грязи. Паршивее работы и не придумаешь.
– Напомни-ка, когда ты успел? – Рут не отставал.
Мимо пробежали солдаты. Похоже, снова нашли врагов. Я повел рукой и ответил:
– Идут они рука об руку – страх и почтение, два неразлучных брата…
Приятель простонал, чуть не поперхнувшись.
– Дай угадаю: опять твой мертвец, как его там… Финьял? Фимам?
Рут все время коверкал его имя, и дело вовсе не в пьянстве.
– Если тебе что-то не нравится, – прохладно заметил я, – так прямо и скажи.
Где-то вдали закричали люди. Восходы не славились милосердием. Рут вышел вперед, чтобы укорять меня не только словом, но и взглядом.
– Я, признаться, полагал, что у тебя полно своих собственных мыслей, дружище. – Фляга продолжала опрокидываться, превращая моего друга в несносного болтуна. – Разве не так?
– Мои и вполовину не так хороши.
Какой бы ответ я ни сообразил, воснийцам всегда было мало.
– Любишь чужое? Так бери лучшее! Нам стоило убраться к осени, на пару с Тувиром…
За минувший год я слышал эту песню уже в сотый раз.
– Рут, оглянись, мы почти у цели! – Я бы показал на чертов замок, но ночь спрятала все, что оказалось дальше пяти шагов. – К тому же что-то не припомню, чтобы Бато нам заплатил, – сказал я тише. – Наверное, все оттого, что я не сержант.
– Это просто слова. Да парень на глазах обделался! Вот и наплел, чего сумел…
– Проверим. – Я обошел телегу, на которую грузили раздетых мертвецов. – Или, может, ты хочешь побираться на дороге? Уверен, в Оксоле нас ждут с распростертыми объятиями, послушай-ка…
Я приложил ладонь к сердцу и развел плечи:
– Благороднейший Лэйн без надела и его нищий оруженосец – пьяница Рут!
– Побираться? Упаси меня двойное солнце и всякая матушка! В Оксоле полным-полно зажиточных вдов. Приданое, дружище, это тебе не солдатский паек. – Рут остановился и снял с мертвеца флягу. Взболтал ее и остался доволен находкой. – Клянусь, ты совершенно не сечешь в этом деле! Нет ничего лучше, чем…
Я остановился. Забыл, куда шел. Впрочем, нужно ли теперь куда-нибудь идти, когда у нас появился острог – лучшее место для любой зимовки?
– Мы вот-вот возьмем замок, а ты все про женщин. Завязывай. – Рут явно не видел тех же перспектив, что и я. В упор не видел, в отличие от Восходов и наемников, оставшихся с нами. И никакое хорошее зрение в полутьме этому не способствует.
Мой приятель почесал нос, и ссохшаяся земля осыпалась ему под ноги. Фыркнув, Рут опрокинул в себя вторую флягу.
Впрочем, какие уж тут перспективы, когда приходится идти на вылазки по ночам, перемазавшись в грязи? В свете факелов Рут выглядел еще хуже. Да и стоял нетвердо.
– Кстати, не налегай так на выпивку. – Я вздохнул: – А то свалишься одним днем со стены…
– О-о-о, – протянул приятель, явно оскорбившись, – Да что ты понимаешь! Пьянство – неотъемлемая частичка этого ремесла, попрошу запомнить!
– …и не забудь умыться, – я отряхнул рукава от пыли. – Завтра ранний подъем. Сверимся еще раз и начнем закрепляться на востоке. Если этот подонок солгал, я его из-под земли достану.
Рут поскреб щеку, обнажив полоску желтоватой кожи, и дернул плечами. Кажется, он хотел что-то сказать, но только покачал головой и продолжил пить.
Утро после захвата «Святы земли»
Славная победа превратилась в безобразную пьянку. Не потеряв голову в бойне, солдатня теряла ее иным способом до самого рассвета. После выяснилось, что и с кроватями дела обстояли паршиво. Побоище полнилось телами живых и мертвых. Умывшись поутру, я стал свидетелем того, как один из Псов Гарготты закричал от ужаса, проснувшись напротив рассеченного тела. Потом его долго и мучительно рвало, а я никак не мог прочитать последние главы «Немой власти» Финиама.
Под окном казармы галдели наемники:
– Ну, забыли, ну, бывает. Темень была? Была.
– Да по херу. Кто тело вынесет?
– Твой приятель, ты и выноси! – И снова гогот.
Я вздохнул и вернулся к прежней странице.
«Иной раз увидят люди дерево, а один назовет оное столбом. Глаза при нем, да не помогут те с пустой головою. Лишь знание светит в самом непроглядном мраке: слепому и зрячему, молодому и старику, во здравии и…»
Дверь распахнулась.
– А-а-а, проклятье! – взвыл Рут, даже не стряхнув грязь с сапог. – Вот ты где. Капрал пьян, и, попрошу заметить, пьян моим вином!
Я посмотрел на приятеля. Что ж, он хотя бы смыл с себя грязь. Учитывая, что ночью они с Пульрихом сломали забор у конюшни, подравшись из-за спора, я остался впечатлен.
– Где бы теперь отыскать хотя бы пару глотков, – Рут пытался вызвать жалость.
Я потерял всякий интерес:
– Мгм.
«…во здравии и при хвори. Оставшись без меча, воин гибнет. Несущий знание вооружен всегда».
– Вижу, сидишь без дела, – Рут с мучением потер висок, – а я ведь не просто так зашел!
– Мгм…
– Тебя требует Барн… сделай милость, найди на него управу. Пусть оставит меня в покое!
Я захлопнул книгу, завернул ее в ткань и положил к вещам.
– Интересно, хоть что-то в лагере может сделаться без меня?
Рут развел руками. Я спустился во двор, прикидывая, сколько еще раз придется объяснять на пальцах выгоды нашего похода. Казалось бы, еще вчера ночью мы получили больше, чем могли наобещать Восходы. Но нет.
– Всего мало, – хмыкнул я, едва разглядел Барна. Он поджидал нас, словно сторожевой пес – подачку со стола.
Наемник был так вежлив и ждал нас один, что я сразу понял: придется платить.
– Славная погода, – Барн покосился на запачканное облаками небо. – Прогуляемся?
«Значит, дележка прошла паршиво». – Я молча кивнул, и мы отправились за ворота, подальше от лишних ушей. Барн нравился Руту еще меньше, чем трезвая жизнь, и тем не менее приятель отправился следом.
– Так у тебя, дружище, э-э, случаем, не осталось вина?
Конечно, что еще ему могло понадобиться? И кто тянул меня за язык там, после Крига? Дьявол. Я бросил Руту флягу, не удивившись, что тот ее поймал.
– Разбавлено, – предупредил я его.
Несколько солдат отсалютовали нам и снова вернулись к задаче – ширили яму для тел. Барн похвалил ребят. Мы прошли мимо вчерашнего урожая –
