И я не могла остановить себя, представляя его взгляд, когда он увидит меня в платье и туфлях, которые он выбрал для меня. Я была в ужасе от бабочек, которые вырвались на свободу в моем животе от непрекращающегося желания воплотить этот образ в жизнь.

— Сегодня вечером. — Тихо сказала я, надув губы.

Что ты делаешь, Адди?

Зед заезжает за мной на классическом Мустанге. Металл сверкает в лунном свете, отражаясь от скал в небе, как будто он создан для того, чтобы его видели после заката.

Шатаясь, я спускаюсь по ступенькам крыльца. Я плотнее обхватываю свое длинное пальто, отчасти чтобы уберечься от холода, а отчасти чтобы отгородиться от тревоги, зарождающейся в моем нутре.

Я не могу сказать, есть ли у меня плохое предчувствие насчет сегодняшнего вечера или нет. Я знаю только одно: что бы ни случилось, я увижу Зеда в совершенно новом свете и узнаю о нем новые вещи. Вещи, которые могут заставить меня ненавидеть его больше… или меньше.

И последнего я боюсь больше всего.

Прежде чем я успеваю дойти до машины, дверь со стороны водителя распахивается, и из нее выходит одетая в костюм нога.

Кислород кристаллизуется в моих легких, когда Зед делает последнюю затяжку сигареты, а затем бросает ее на землю и затаптывает. Дым вырывается из его рта, когда он смотрит на меня из-под капюшона.

Господи Иисусе.

— Не надо мусорить. — Хрипло говорю я, получая в ответ легкую ухмылку. Он наклоняется, подбирает окурок и кладет его в карман.

— Прости, детка, — хрипит он. — Больше такого не повторится.

Я едва могу сказать «спасибо», так как слишком очарована темным Богом передо мной.

От него просто захватывает дух. И я хотела бы обвинить холодный осенний воздух в том, что он сковал мои легкие льдом, но я знаю лучше.

Зед одет в полностью черный костюм. Каждый сантиметр ткани сшит с точностью до миллиметра его тела. Он сидит на нем безупречно, облегая его мускулистые руки, подтянутую талию и толстые бедра.

Мои колени слабеют вместе с моей решимостью.

У меня возникает безумное желание повернуться, войти обратно в дом, перегнуться через диван и позволить ему оттрахать остатки здравого смысла, который во мне еще остался.

Я хочу бредить от его члена, и, что еще хуже, я знаю, что он превзойдет все мои ожидания, если я позволю ему.

Бог?

Я даже не успеваю закончить эту мысль, как он уже идет ко мне, на его лице греховная мрачная ухмылка.

Черный костюм ничего не делает, только затемняет его ауру. Зед — это Аид, вышедший из преисподней и сеющий хаос в моей тихой маленькой жизни. Злой шрам, рассекающий его почти белый глаз, и другой почти черный глаз — сочетание, которое могло быть выковано только в аду.

Это просто чертовски несправедливо.

— Ты чертовски великолепна. — Рычит он, шагая ко мне, его блестящие ботинки отражают лунный свет. Его голос глубже, чем обычно — дымнее. Смертоноснее.

Только когда его рука поднимается к моему лицу, я замечаю в его руке единственную красную розу. Он прячет цветок за моими локонами, сдерживая улыбку.

Я задерживаю дыхание. Я чувствую себя как мышь, попавшая в ловушку, а мой хищник облизывает губы, готовый съесть меня живьем.

Прежде чем я успеваю открыть рот, он прижимается ко мне и хватает мой плащ, разрывая его и спуская с моих рук. Я задыхаюсь, потрясенная его действиями и холодом, лижущим мою кожу.

— Что за…

— Ты надела платье, которое я тебе купил. — Прерывает он, его несовпадающие глаза блуждают по всему моему телу.

Я сглатываю и бросаю на него взгляд.

— Я надела его из удобства. Я ненавижу ходить по магазинам.

Он едва признает меня — мы оба знаем, что я надела его не поэтому — и сосредотачивает свое внимание на каждом дюйме моего тела. Пламя бьется в его зрачках, а жар в его взгляде усиливается.

Мое пальто болтается в его руке, и я смотрю на него, желая, чтобы оно волшебным образом вернулось на мое тело.

На моем лбу выступает холодный пот. Я чувствую себя незащищенной, и то, как он смотрит на меня, обжигает меня изнутри.

Мне просто… чертовски неудобно сейчас.

Я выжидающе протягиваю руку.

— Ты закончил держать мое пальто в заложниках? Я замерзла.

Его глаза, наконец, возвращаются к моим. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, пробираясь к нервным окончаниям.

Боже, то, как он смотрит на меня, должно быть чертовски незаконно.

Вместо того чтобы выполнить мою просьбу, он берет мою протянутую руку в свою и внимательно осматривает ее, его брови опущены, когда он сосредотачивается.

— Какого черта ты делаешь, Зед?

Малейший изгиб его губ, и у меня мгновенно пересыхает во рту. Я никогда не смогу забыть, как легко он превращается из человека в зверя.

— Просто пытаюсь представить, какое кольцо будет лучше всего смотреться на твоем пальце. — Легкомысленно говорит он. Как будто только что не заставил мое сердце подскочить к горлу.

Сглотнув, я убираю свою руку с его.

— А что, если я не хочу его? Я бы отказалась.

Медленно, он поднимает глаза к моим, и интенсивность его взгляда заставляет меня задуматься, почему я не могу хоть раз быть сговорчивой. Это сэкономило бы время и избавило бы меня от его плавных линий, которые никогда не перестают быть неудачными. По крайней мере, не полностью.

Может быть, я просто пристрастилась к страху и возбуждению, которые он пробуждает во мне, когда смотрит на меня… вот так.

Как зверь, готовый поглотить свою добычу, мучительно медленно. И я надеюсь, что он действительно медлит. Затянет пытку быть пойманной между зубами Зеда.

Его рука медленно движется вверх по моей груди, нежно касаясь пальцами моей шеи. А затем, в одно мгновение, его рука смыкается вокруг моего горла, крепко сжимая его.

Я задыхаюсь, мои глаза расширяются, когда его губы кривятся в зловещей улыбке.

— Я могу надеть ошейник на твою красивую шею. Тогда у тебя не будет возможности отказаться. Ты просто будешь моей хорошей маленькой девочкой, которая делает все, что скажет твой хозяин. Тебе так больше нравится, детка?

— Нет, — рычу я, но на вкус это ложь. — Я тебе не принадлежу. И никогда не буду принадлежать.

Его глаза сужаются, и мое сердце падает.

— Сними мой ремень, Аделайн, — я вытаращилась на него, и когда я не сделала ни шагу, его рука сжалась. — Заставь меня попросить еще раз и посмотрим, что