Похоже, совсем недавно он поел, так как его желудок под прозрачным корпусом живота содержал серую смесь, вращающуюся словно бетон в бетономешалке. Дарвин не знал, сколько человеческих органов осталось у этого человека и может ли он вообще считаться таковым.

– Мы не видим рюкзака у вас за спиной, – произнёс Кремний, и Фара виновато опустила голову. – Мы говорили вам, насколько ценны посылки, которые мы доставляем?

– Говорили, – ответила Фара. – Но у нас забрали рюкзак. Я… мы сопротивлялись, но…

– Вам придётся пройти обряд суппликатио, чтобы просить прощения у вездесущего.

От сказанных слов Фара начала пятиться. Дарвин не мог видеть её лица, но руки выдавали её волнение.

– Не надо, пожалуйста!

– Что это за обряд? – тихо спросил Дарвин у Электролита. Они стояли слишком далеко, чтобы Кремний с Фарой их услышали.

– Фаре придётся пройти испытание болью, чтобы заслужить прощение Тотума, – ответил Кремний. Похоже, он был перепуган не меньше Фары.

Фара медленно отступала к выходу, а Кремний шагал за ней, скрестив руки позади спины.

– Эти посылки важнее вас, нас, любого из парс тотиус. Потеря рюкзака – это серьёзный удар по всем нам. Это удар по самому Тотуму.

– Мы не виноваты! – запротестовала Фара. – Это всё бандиты, они отняли рюкзак силой, я не могла сопротивляться.

– Это сделали бандиты? – спросил Кремний, внезапно остановившись. – Не полиция?

– Это были два парня! Из местной банды.

– «Бон Месси»?

– Да! – ответила Фара, она начинала плакать.

– Они спрашивали, где находится «Локо веритатис»?

– Мы им всё рассказали, – ответила Фара, и впервые Дарвин почувствовал облегчение, поскольку в этот раз «мы» для Кремния означало одну лишь Фару.

– В таком случае хорошо, – ответил Кремний. Его лицо, покрытое искусственной кожей, разгладилось и приняло довольный вид. – Завтра вы пойдёте в это же место и возьмёте с собой в два раза больше.

– Нас же снова обворуют, – удивилась Фара.

– И вы постараетесь, чтобы это снова произошло.

С невероятно добродушным видом, словно заботливый отец разговаривает с любящей дочерью, Кремний нежно погладил Фару по голове.

– А теперь ступайте, завтра вы получите двойную порцию рациона.

В нерешительности Фара направилась к выходу. Она то и дело оглядывалась на Кремния, словно ожидала, что у того из руки выскочит лезвие и вонзится ей в спину. Однако Кремний, казалось, был слишком доволен. Он подошёл к чёрному пауку, поднял кольцо из пальцев ко лбу и воскликнул:

– Да явится твоё существование каждому!

Электролит закрыл за Фарой дверь, после чего бросился обниматься. Так же поступили Анод и Катод. Дарвин тоже подошёл сбоку и обнял Фару, он переживал за неё ничуть не меньше, чем остальные.

– Мы так за вас беспокоились, – произнёс Электролит прокуренным голосом. От него воняло так, словно минуту назад он скурил перекати-поле.

– Очень беспокоились, – подтвердил Катод. – Честное слово, если бы Кремний заставили вас проходить испытание болью, мы бы вызвались вместо вас.

– И мы тоже, – подтвердил Анод.

«А я бы точно не вызвался», – мелькнула у Дарвина шальная мысль. Ему не нравилось среди сектантов, не нравилось, что он помогал разносить наркотики, и не нравилось, что он столкнулся с «Бон Месси». Настало время покинуть это место. Дарвин решил собрать немного припасов и сменной одежды, забрать с собой тех, кто захочет уйти, и навсегда покинуть «Локо веритатис», Кремния и его чёрного паука.

Офис «Транстек». Покосившийся дом

Надвигалось большое сражение, и Лилия не была к нему готова. Сегодня погибнут не меньше сотни человек, а если перестрелка затянется, то вся тысяча. Она сидела в грузовике и двигалась на запад, к красному кварталу, многочисленные армии семьи Келвин по всему городу двигались в этом же направлении.

Они собирались захватить офис «Транстек», пребывавший в руках коалиции последние месяцы. Однако выглядеть всё должно было так, словно они направляются к посёлку, чтобы основная армия противника не оказалась у них на пути.

– Как думаешь, не поздновато мы решили напасть на офис? – спросила Лилия, сидя на массивном сиденье бронированного грузовика. В предвкушении надвигающейся битвы она чувствовала слабость во всём теле, словно десять минут назад сдала два литра донорской крови. Голова кружилась, странный холод пробирал до костей.

– Сейчас ты как никогда должна быть сильной, – ответила Мэри, и Михал, сидящий рядом, согласно кивнул.

Сотня человек погибнет в течение следующего часа, в основном это будут солдаты противника, но от этого Лилии было не легче. Она не желала смерти даже наёмникам коалиции, но считала, что они должны отвечать за свои действия, за выбор неправильной стороны.

Время играло против них: стоимость акций «Транстека» падала медленно, но всё-таки падала, и продолжать затяжную войну против коалиции больше не имело смысла. Корпорация Тауэра росла как на дрожжах, и нанести удар стоило как можно скорее.

Лилия чувствовала вину за то, что отправляет солдат на смерть. Они погибнут по её приказу, это казалось ей чудовищно неправильным.

– Как думаете, битва будет лёгкой? – спросила Лилия.

– Настолько, насколько это вообще возможно, – ответил Михал. – Армия коалиции скопилась у посёлка, офис «Транстек» обороняет лишь маленькая горстка людей, мы их сметём быстрее, чем они успеют спросить: «Ой, а кто это там?»

Колонна военных автомобилей двигалась по Мерседес-авеню к посёлку. Среди них были бронированные машины пехоты, больше похожие на танки, самоходные мортиры размером с двухэтажное здание. Их гусеницы превращали городской асфальт в крошку. Отдельной колонной ехали машины ствольной полевой артиллерии. Смысла от них в ближнем бою не было, зато они выглядели эффектно и внушали страх одним своим видом. Обрамляли шествие сотни внедорожников с пулемётами, стреляющими как патронами, так и микроволнами.

Позади двигался единственный в своём экземпляре «дискомёт» – орудие, работающее на электромагнитном ускорителе масс. Это был тяжёлый вариант пушки Гаусса, стреляющей необычными снарядами – круглыми дисками, чья кромка составляла в толщину всего несколько атомов, из-за чего круги при выстреле прорезали любой материал, словно воздух. Перед выстрелом круг в башне раскручивался, чтобы гироскопический эффект стабилизировал диск во время полёта, после чего он вылетал из ствола со скоростью четыреста метров в секунду. Эта скорость была в два раза меньше, чем у самой старой снайперской винтовки, зато диск диаметром в сорок сантиметров мог спокойно пройти через кирпичную или бетонную стену, чтобы затем разрезать цель пополам.

В воздухе армию прикрывали боевые вертолёты-беспилотники и такие же дроны-разведчики. Создавалось впечатление, что армия собирается разбомбить посёлок, не оставить от него и пыли. Пятнадцать тысяч человек в сопровождении ещё десяти тысяч дронов, управляемых дистанционно, полностью заняли центральную трассу, из-за чего на боковых улицах образовались бесконечные пробки.

– Кажется, купились, – произнёс Михал, глядя на экран планшета. Он выдавал изображение со спутника, в данный момент пролетающего точно над Гибралтаром. – Армия коалиции группируется у посёлка. Они собираются обороняться, занимают боевые позиции. Думают, что мы идём в финальный бой. Хотелось бы мне увидеть их лица, когда мы повернём на Астрит-стрит.

Лилия хотела бы обладать таким же несгибаемым характером, как у её помощника. Михал сохранял хладнокровие в любой ситуации, а она тряслась при малейшей опасности.

– Как ты, моя крошка? – спросила Мэри, глядя на бледное лицо Лилии.

– Всё хорошо, – выдавила улыбку Лилия.

– Не волнуйтесь, нам здесь ничего не грозит. – Михал пару раз стукнул по металлическому корпусу транспортёра. – Мы будем стоять вдалеке, пока основные силы сделают всю работу.

– Я не за себя беспокоюсь, – наконец, произнесла Лилия. Она не хотела этого говорить, чтобы не показывать себя слабой. – А за тех, кто погибнет сегодня. За наших людей, за людей из армии коалиции. Они ведь не плохие парни, у многих есть семьи. Они виновны лишь в том, что им заплатила другая сторона.

– Беспокоишься о солдатах противника, это похвально. Но ты не должна думать о них. Когда сталкиваются интересы разных людей, всегда нужно выбирать себя. Наш интерес – вернуть контроль над корпорацией, начать медленный