«все эти свидетели врут…». То, что «они врут, это естественно. Все они были умышленными (Хрущев) и неумышленными (охрана) убийцами Сталина, и им есть что скрывать». …«Поскольку они не согласовали вранье, то по нему можно догадаться, что именно они хотят скрыть враньем и как происходило дело».

Поиски истины

За плечами соратников Сталина скопилось такое количество впоследствии разоблаченной лжи, что верить им действительно никак нельзя. Когда на карту была поставлена их собственная жизнь, они были способны на все.

После смерти Сталина один за другим стали пропадать относящиеся к этому событию свидетели и документы.

Об обстоятельствах смерти Сталина остались воспоминания охранников, которых Юрий Мухин «сводит в одно лицо», и Никиты Хрущева.

Нашелся еще один свидетель – академик Мясников, рассказ которого совершенно отличен от всего того, что говорят другие. В его рукописных воспоминаниях, изъятых в архив ЦК, оказалась такая интересная запись:

«Поздно вечером 2 марта 1953 г. к нам на квартиру заехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы: “Я за вами – к больному Хозяину”. Я быстро простился с женой, мы заехали на улицу Калинина, там ждали нас проф. Н.В. Коновалов (невропатолог) и Е.М. Гарев, и помчались на дачу Сталина в Кунцево (напротив нового университета). Мы в молчании доехали до ворот, колючая проволока по обе стороны рва и забора, собаки.

Наконец мы в доме (обширном павильоне с просторными комнатами, обставленными широкими тахтами; стены отделаны полированной фанерой). В одной из комнат уже был министр здравоохранения (новый – А.Ф. Третьяков; Е.И. Смирнов еще в декабре был снят в связи с ревизией министерства правительственной комиссией и перешел вновь в военное ведомство на прежнее амплуа начальника Военно-санитарного управления), профессор П.Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава). Известные невропатологи Роман Ткачев, Н. Филимонов, Иванов-Незнамов – терапевт ЛечСанупра Кремля.

Министр рассказал, что в ночь на второе марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер из охраны (посмотревший в замочную скважину) еще в 3 часа ночи видел его за столом. Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в замочную скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал все дальнейшее время».

Из рассказа министра здравоохранения следует, что инсульт у Сталина произошел под утро 2 марта (в интервале между тремя часами и началом седьмого утра). Врачей, стало быть, собрали быстро. Медицинскую помощь начали оказывать вовремя.

Членам Президиума ЦК КПСС не пришлось ни перед кем краснеть за поздний вызов врачей. Этот вопрос, как известно, тогда никем и не поднимался.

Двоюродный брат Светланы, Владимир Аллилуев, добавляет: «Многое тогда от нее утаили и просто исказили….Утаили эти люди тот факт, что вся четверка была у Сталина накануне рокового для него дня 28 февраля».

Ночной визит членов Президиума ЦК на дачу Сталина 2 марта тогда тоже замалчивался.

Охранники преподнесли министру здравоохранения заведомую ложь (не сам же он все это придумал). Но что делать? Рассказывать правду было не велено.

Удобная для всех позиция. Если даже все было совсем не так, на этом следовало бы остановиться. Однако сделать это оказалось уже невозможным, поскольку намного раньше был произведен дележ портфелей, начался вызов партийных функционеров с мест. По времени это никак не могло предшествовать инсульту у Сталина.

Пришлось сочинять новую версию для Лозгачева, которая поставила под сомнение «Правительственное сообщение» о начале болезни Сталина, вызвала не прекращающийся и по сей день поток недоуменных вопросов и суждений. Поэтому ее надолго замолчали. На 25 лет.

Тут надо рассказать еще об одной интересной истории. Версия Ильи Эренбурга неожиданно получила продолжение в лице Пантелеймона Пономаренко. Это был видный партийный и государственный деятель, генерал-лейтенант. Исполнительный службист. В разное время в Белоруссии он занимал посты 1-го секретаря ЦК КП(б) и Председателя Совета Министров, был 1-м секретарем ЦК КП(б) Казахстана, успел побывать министром заготовок и даже министром культуры СССР. Так вот, перейдя на почетную дипломатическую работу (посол в Польше, Индии, Непале, Нидерландах), он сильно изумил западную общественность, подтвердив правдивость рассказа Ильи Эренбурга. Более того, привел некоторые интересные подробности. Перевел место действия на дачу. Утверждал, что Сталин действительно представил на утверждение Президиума ЦК КПСС проект депортации советских евреев. Конечным пунктом указывалась Средняя Азия.

В результате состоявшейся дискуссии и сильной оппозиции Сталину у того произошел инсульт.

Пантелеймон Пономаренко вольным художником не был, поэтому без санкции Кремля публично заявлять иностранцам, что на ум пришло, тем более что он занимал дипломатический пост, никогда бы не стал.

«Причина этой версии (Юрию Мухину) понятна: Президиуму ЦК КПСС нужно было привлечь на свою сторону и подключить к разоблачению “культа личности” еврейские СМИ Запада…»

Зачем Пономаренко взялся помогать Хрущеву, который ему никогда не доверял и не любил, непонятно. Говорят, что на старости лет Пономаренко («посол вон») стал совершать неординарные поступки. Правительство Нидерландов даже объявило его персоной нон грата за то, что он лично принял участие в похищении советской перебежчицы на улицах Амстердама и вступил в драку с представителями полиции.

С мемуарами Хрущева тут явное несоответствие. Как же в таком случае он и его товарищи могли покинуть дачу Сталина в «радужном настроении»?

Как пишет Хрущев, отдыхая на своей даче, он был уверен в новом приглашении к Сталину: «Я ожидал, что, поскольку завтра выходной день, Сталин обязательно нас вызовет, поэтому целый день не обедал, думал, может быть, он позовет пораньше?»

Лозгачев утверждает, что к находящемуся в критическом положении Сталину ночью приезжали Берия с Маленковым. Это только его свидетельство.

Юрий Мухин считает, что ночью на даче Сталина с Маленковым был вовсе не Берия, а Хрущев. При этом он берет в свидетели самого Хрущева:

«Уже было поздно, я разделся, лег в постель.

Вдруг звонит мне Маленков: “Сейчас позвонили от Сталина ребята (он назвал фамилии), чекисты, и они тревожно сообщили, что будто бы что-то произошло со Сталиным. Надо будет срочно выехать туда. Я звоню тебе и известил Берию и Булганина. Отправляйся прямо туда”. Я сейчас же вызвал машину. Она была у меня на даче. Быстро оделся, приехал, все это заняло минут пятнадцать».

Хрущев сознательно не указывает время. Потом он сообщает, что к Сталину не заходил. И долго, чтобы ему поверили, разъясняет почему. Оказывается, «подавальщица» Сталина, Матрена Петровна, «сказала, что товарищ Сталин лежит на полу, спит, а под ним подмочено». «Когда нам сказали, что произошел такой случай, и теперь он как будто спит, мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие, раз он находится в столь неблаговидном положении. Мы разъехались по домам».

Комментарий Юрия Мухина: «Хрущев и охрана пытаются нас убедить, что чуть ли не до утра 1 марта у Сталина на даче была большая пьянка.

Значит, этого не было!

Значит, был серьезный разговор вечером 28 февраля, и разговор этот был тяжелым, раз уж Хрущев и охрана пытаются нас убедить, что Сталин прощался с гостями очень