голоса Хомякова и Самарина? Нет, он, говорят, прозябает в своем захолустье, стесняемый, огорчаемый, обижаемый, не только что невознаграждаемый, – а по его следам идут толпы, а по его указаниям предпринимаются исправления!

Что же вообще с этой школой нигилистов, которая как моль разводится у нас теперь, особенно в Петербурге?

Разумеется – ни суды, подобные описанному, ни взыскания, в роде требованных прокурором, ни преследования и наказания, более тяжкие, не принесут никакой пользы. Нужно убеждение, нужно образование. Вот об этом убеждении, об этом образовании у нас мало думают.

Что же делать?

Я пишу здесь не законодательный трактат, а журнальную статью, и не считаю себя обязанным распространяться более. Sapienti sat.

К злобе дня

На днях найден в постели мертвым сын одного из достопочтеннейших московских граждан, отличный студент 4-го курса по медицинскому факультету. Это был, говорят, молодой человек редких достоинств, ведший себя безукоризненно, получивший золотую медаль еще в гимназии. Отец любил его без памяти и видел в нем единственное утешение в жизни. Ни в чем никогда не слыхал он отказа, и жил, как ему было угодно. Сестра, несколько моложе, была его искренним другом. Семейство было счастливо, пользуясь всеми так называемыми благами жизни.

Причина смерти неизвестна. Внешних побуждений никаких. Недели за две такой же смертью скоропостижно умер его товарищ, также отличный студент, с которым он связан был теснейшей дружбой, и носил всегда при себе письмо, полученное от него перед смертью. О содержании письма не говорил он ни с кем. Накануне своей смерти был он мрачен, и, придя откуда-то, переоделся, но позабыл это письмо из скинутого платья, и, спохватившись в другой комнате, беспокойный, тотчас побежал за ним. По смерти в платье письма не было найдено.

Какая причина могла побудить того или другого молодого человека так расстаться с жизнью?

Припоминается мне теперь смерть молодого человека, также отличного, бывшего уже преподавателем в университете; единственного сына у родителей. Она случилась года два назад, и приписывалась огорчению, впрочем, незначительному, причиненному слушателями.

И не всякий ли день читаются в газетах известия о самоубийствах, убийствах-покушениях, преступлениях, совершаемых молодыми людьми из-за причин пустых, ничтожных? Гимназист, не получающий следующего ему балла на экзамене, пускает себе пулю в лоб; другой пыряет ножом в бок товарища за маловажную обиду. Двое где-то объяснили на допросе, что они убили своего ямщика, желая испытать ощущение быть убийцей![115]

Яд закрадывается даже в сердце девушек, которые так же, как видно по газетам, хватаются иногда за револьвер или бегут из родительских домов, пускаясь с обрезанной косой во вся тяжкая. Судьба этих несчастных жертв безумного учения или злого поветрия еще ужаснее; когда они опомнятся, что им делать? Мучиться совестью или погибать окончательно.

Ясно ли для имеющих очи и уши слышати, что основания религиозные колеблются, узы семейства ослабевают, правила нравственные извращаются, страстям и даже мелким случайным возбуждениям дается воля, вследствие какого-то нового взгляда на жизнь и ее отношения!

Живи, как тебе хочется; стеснять себя не для чего; отвечать некому, кроме себя; удовольствие, какое бы ни было, удовлетворение желания, – дороже всего. Прочее – вздор, выдумки, бабьи сказки, невежество, доказанное наукой!

* * *

Мы говорили о трех молодых людях с прекрасным поведением, при самых лучших условиях жизни, а представьте себе негодяев, для которых по другим причинам еще жизнь копейка; представьте себе малодушных, удрученных нуждой или доведенных до отчаяния; представьте себе людей, не имеющих никакой связи с жизнию, мечтателей, мономанов: на что они могут решиться с таким учением, с таким образом мыслей; какие опасности предстоят не только семейству, но и обществу при таком направлении!

Наконец вот что у нас поражает еще наблюдателя: добрые, честные, благородные люди, но с ограниченным умом, слабым характером или недостаточным образованием, зараженные таким учением, делаются зря, или лучше не зря, способными на всякое преступление, разливают яд, как бы манну, с наилучшими намерениями, думая им приносить пользу, спасать общество, приуготовлять золотой век.

Вот наш государственный вопрос, с которым никакой другой не может сравниться, разве вопрос о пьянстве.

Отцы отечества – публицисты, журналисты, вот на что должны вы обратить усиленное свое внимание!

Все духовные, умственные и нравственные силы народа, должны бы обратить усиленное свое внимание!

Все духовные, умственные и нравственные силы народа, должны бы собраться, так или иначе, и рассудить, какие меры должны быть приняты, чтоб зло не распространялось, а, напротив, ослабевало и прекращало свои нравственно-опустошительные действия.

О насильственных мерах, принудительных, запретительных, карательных, думать нечего: ими только увеличивается сила зла по закону упругости. Здесь может действовать только убеждение, сила ума, сила слова, сила науки истинной, не самозваной, а больше всего сила сердца любящего.

Церковь, университеты и училища, журналистика, литература, семья, всякий порядочный, благонамеренный, мыслящий человек на том месте, на каком поставила его судьба, должны соединить свои усилия, чтоб укрощать злобу дня.

Марта 21, 1872 г.

Петербургское самоубийство

«Молодая женщина, выстрелившая вчера в господина А.[116] и потом лишившая себя жизни, была Б., родная сестра В., скончавшейся в сентябре прошлого года от последствий раны, нанесенной ею себе 16 августа, тотчас по окончании судебного разбирательства по делу о дуэли между покойным Г. и А. Заметим, что муж этой В. судился за распространение политических прокламаций и был только что сослан; а Г. подозревался в связи с ней. В., говорят, выстрелила в А. два раза, но один из выстрелов прошел мимо, не причинив А. никакого вреда; другим выстрелом г-ну А. опалило лицо, вследствие чего он упал в обморок, так что его сначала сочли убитым, когда вошли в комнату. Себе г-жа Б. выстрелила в правый висок, и пуля, пройдя навылет, вышла из левого виска. Некоторое время у г-жи Б. были еще слабые признаки жизни, но она скончалась спустя четверть часа».

Жена студента, не кончившего курс – ведь ей не могло быть более 20 лет? Ведь замужем не могла она быть более двух лет? И в это время она успела завести связь! Намек на эту связь возбудил негодование любовника, и он вызвал на дуэль намекавшего, который был убит. Молодая женщина, при жизни мужа, застрелилась, узнав о смерти любовника. Ее сестра, девушка, еще моложе ее, чтоб отомстить смерть сестры, хотела убить убийцу ее любовника, застрелилась сама. Какие ужасные явления!

А может быть у этих несчастных были отец и мать…

И все это происходило в кругу самых честных, благородных людей, по удостоверению газеты! Может быть, они и в самом деле