—  Эй, ты, — сказал матрос, беспечно стоявший на страже рядом с капитаном шлюпа, — вот капитан. Прояви чертово уважение.

Капитан шлюпа повернулся и посмотрел на Марлоу. Их глаза встретились, посмотрели друг на друга, и расширились, когда они узнали друг друга.

— Боже мой… Рипли, — прошептал Марлоу.

— Баррет… это ты, сукин сын…

Обоим мужчинам потребовалось меньше секунды, чтобы осознать значение этой встречи. Рипли сразу же вскочил на поручни квартердека, балансируя там и размахивая руками. — Схватить его! Схватить его! — закричал Марлоу, но ошеломленный охранник оторопело смотрел, как Рипли прыгнул за борт.

— Стреляй в этого сукина сына!  Стреляй в него, а то он уйдет! — еще раз закричал Марлоу, бросаясь к перилам, но снова охранник был так потрясен и вообще так отупел, что ничего не ответил.

— Дай мне это, идиот!   — Марлоу выхватил мушкет из его рук и отдернул затвор, направляя ствол за борт.  Голова Рипли появилась над коричневой мутной водой. Он развернулся и посмотрел вверх широко раскрытыми глазами, затем снова нырнул, когда Марлоу нажал на спусковой крючок.

Маленькая струйка воды вырвалась из того места, где только что была голова Рипли, и Марлоу с отчаянием вспомнил, что Рипли был одним из тех чудаков-матросов, умеющих плавать, и плавать довольно прилично.

— Дай мне твой пистолет, черт бы тебя побрал! — взревел Марлоу. Он увидел, как еще один из матросов «Плимутского приза» мчится на квартердек, привлеченный выстрелами, с мушкетом в руках. Марлоу подбежал к нему, вырвал у него из рук оружие, и побежал обратно к перилам юта.

Рипли был уже в пятидесяти футах от него, и подтягивался к борту шлюпа. Марлоу прицелился и выстрелил. Пуля пробила маленькое отверстие в фальшборте рядом с Рипли, не замедлив его действия ни на секунду.

Рипли перевернулся через борт шлюпа, побежал на корму, призывая своих людей перерезать якорный канат и поставить паруса. Марлоу повернулся вперед.  — Быстрее к якорному шпилю! — закричал он. — Направьте орудия на этот шлюп! Я хочу, чтобы его разнесло прямо к черту, черт бы вас всех побери, разнесите его на части!

Матросы «Плимутского приза» двигались быстро, потому что в голосе их капитана не было неясности. Они схватили рукояти, воткнули их в якорный шпиль, и стали разворачиваться. Якорная пружина поднялась из реки и натянулась, и «Плимутский приз» начал поворачиваться для коррекции своего залпа.

У речного шлюпа уже были подняты и натянуты кливера, а грот был наполовину поднят, когда Рипли сам обрушил топор на якорный трос и перерезал его пополам. Шлюп, почувствовав свободу, развернулся по ветру, его паруса наполнились, и он начал быстро набирать скорость.

— Канонирам приготовиться! — крикнул Марлоу. Пушки не справились бы идеально с задачей, но надо было попробовать, а он не мог позволить шлюпу уйти слишком далеко. Он увидел, как Бикерстафф вместе с Элизабет вышли на палубу и огляделись, а затем снова исчезли внизу, совершенно справедливо поняв, что им лучше держаться подальше от него.

— Навести орудия! Залп! — закричал Марлоу, но канониры, предвидя этот приказ, уже навели орудия на шлюп. Пушки одна за другой находили свои цели, канониры подносили запалы к пороховому отверстию, и пушки стреляли. Вода вокруг шлюпа разверзлась, и в большом гроте и низком фальшборте появилось несколько дыр, но шлюп не замедлил ход и не остановился.

Матросы засуетились на перезарядку, работая, как демоны, чтобы произвести еще один выстрел, прежде чем шлюп скроется за изгибом реки вверху по течению. Они были в бешенстве, от того, что не смогли остановить маленькое судно, и видели, что Марлоу тоже был в взбешен как никогда.

Марлоу смотрел, как уплывает шлюп. На мгновение он подумал, что тот может сесть на мель, но Рипли поставила ее на такой галс, который пронесет их по излучине вверх по реке и за пределы пушек «Плимутского приза».

Бесполезно было даже пытаться преследовать их. Ветер дул прямо им в нос, и большое судно с квадратным парусным вооружением едва могло двигаться в пределах реки, не говоря уже о том, чтобы догнать и захватить проворный шлюп.

— Закрепите оружие, — крикнул он, надеясь, что отчаяние, которое он чувствовал, не отразилось на его голосе. Низкий корпус шлюпа скрылся за песчаным мысом, а через мгновение исчезли и его снасти.

— Марлоу, что за пальбу ты устроил?

Бикерстафф поднялся на квартердек вместе с Элизабет.

— Это, друг мой, был звук моей собственной черной истории, настигающей меня.  —   Марлоу повернулся к Бикерстаффу и слабо улыбнулся. — Возможно, я погиб, сэр, и погиб окончательно.   

Затем он посмотрел на Элизабет и увидел беспокойство на ее лице. — Кажется, настал сезон призраков.

Глава 26

Любопытство.  Оно съедало Элизабет, как стервятники или как волки жертву. Бикерстафф видел это в ее глазах, в том, как она смотрела на Марлоу. Любопытство, такая же естественная часть женского существа, как воздух для любого человека.

В то же время она видела, что Марлоу был в таком настроении, что не желал слышать ни о каких расспросах даже о своих нынешних заботах, не говоря уже о прошлом, которое так беспокоило ее. И Элизабет была достаточно чуткая особа, чтобы понять это.

И, Бикерстафф понял, что она обратится именно к нему с вопросами.

Он вышел на палубу и пошел вперед, избегая квартердека, который так легко сообщался с огромной каютой. Было темно, почти одиннадцать часов, но света от обилия звезд было достаточно, чтобы он мог видеть все, что ему нужно было видеть.

Он хотел дать ей шанс приблизиться к нему. Не хотел, чтобы ее любопытство сводило ее с ума.

Он облокотился на перила и смотрел вверх на звезды или, вернее, на несколько планет, которые у увидел не более чем за десять минут до того, как она вышла из каюты. Он смотрел, как она поднимается по трапу на квартердек и осматривается, а затем спускается на палубу и идет вперед.

— Добрый вечер, миссис Тинлинг, — сказал он и увидел, как она вздрогнула.

— О, это вы сэр, — сказала она, приходя в себя.

— Простите меня, — сказал Бикерстаф, — я не хотел вас напугать.

— Все в порядке. Думаю, я немного нервничаю. И я думаю, что вам, возможно, пора отказаться от слова «миссис».