Джемма моргнула.

Посмотрела на свою ладонь, лежавшую на щеке склонившегося над ней Нормана, и моргнула еще раз.

– Джемма, дорогая, – сказал этот юморист, – нас не поймут.

И Джемма отвесила ему леща.

Норман откинулся от нее с писклявым «Черт, ты что, с ума сошла?», держась за щеку, по которой пришелся удар.

Боже, да будет тебе, она не сильно-то и ударила. Она вообще хотела просто хлопнуть, просто не рассчитала! Джемма зевнула – челюсть глухо отозвалась болью – и подняла себя в вертикальное положение. Судя по слегка потемневшему миру за окном, она успешно проспала больше часа и все равно не выспалась. В висках назойливо пульсировало.

– Я подам на тебя в суд, – сказал Норман, все еще держась за щеку.

Джемма с удивлением обнаружила, что сняла ботинки, прежде чем отрубиться, и, впихнув в них ноги, принялась заталкивать шнурки внутрь.

– Ага. Вызову сюда своего адвоката. Пошли. – Она выпрямилась и направилась к двери. – Нам нужно идти в шахты.

– Что? Джемма, да погоди ты!..

Узкая столовая встретила ее серым светом из окон, древними занавесками, висящей в воздухе пылью и едва ощутимым запахом еды. Не обращая внимания на остальных, сидящих за столом, она перегнулась через Кэла и взяла со стола миску салата. Еда!

– Джемма. – Появившийся из коридора Норман старался говорить тихо. Что, стремная бабка не дремлет? – С этим могут быть проблемы.

– С чем? – заинтересованно обернулся на нее Кэл.

Доу сделал вид, что в столовой ее нет, а Блайт только еще ниже уткнулся в свою тарелку.

– Ни с чем не будет никаких проблем, – ответила Джемма и, собрав на вилку столько овощей, сколько смогла, заглотила их, почти не прожевав. По идее, голова могла болеть от голода, верно? – Иначе проблемы здесь обеспечу уже я. Ты их смотрел? Какие-нибудь подвижки есть?

Вопрос предназначался Норману: на подлокотнике кресла Джемма заметила стопку рисунков Купера.

– Ты можешь не скакать с темы на тему? – тяжело вздохнул Норман. – И говори потише.

Джемма наколола на вилку особо крупный кусок помидора и пожала плечами.

– Так что? – толкнул ее в бок локтем Кэл. – Я всего лишь попросил Нормана разбудить тебя, а у вас уже какие-то проблемы.

Норман почти обвиняюще указал на нее ладонью:

– Джемма хочет идти в шахты. – И «в шахты» у него вышло шепотом. – На дворе ни зги не видно!

– Эй, я не имела в виду сейчас. – Джемма восклицательно ткнула в воздух вилкой с наколотым помидором. – Это было не конкретное «Нам нужно идти в шахты», понимаешь? А такое… абстрактное. «Нам-нужно-идти-в-шахты»-завтра-днем. Не кипишуй.

Помидор отправился ей в рот. Норман вздохнул еще раз – кажется, еще тяжелее, чем до этого, – и опустился в кресло.

– Библиотекарь ведь тебе сказал, – протянул Доу из-за стола, – говорить тише. Твои проблемы с лексической семантикой начинают утомлять.

– Господи, Доу, это шутка пятидневной давности, она просрочена. И что за прикол с «тише»? Вы что, боитесь разбудить старушку?

Оказалось, старушка решила, что шахты тяжелым деревенским трудом выкапывались отнюдь не для американских ножек. «Что ж, – подумала Джемма, выскребая остатки салата из миски, – она была в своем праве. Кто они такие, в конце концов?»

Тем не менее старуха могла быть сколько угодно против. Это ничего не меняло.

Лицо Купера снова и снова появлялось у Джеммы перед глазами.

За окном неожиданно протяжно завыл ветер, и она перевела взгляд в темноту за плечом Блайта. Вой негромко проникал сквозь деревянные рамы: от них тянуло сквозняком. Улица, залитая холодным полумраком, омертвела. Когда успела наступить ночь?

Кэл продолжал спорить с Норманом:

– …Мы можем отыскать путь и сами…

– Лучше попробовать спросить, не все же будут так категоричны, как Мойр…

Спуститься вниз.

«Я знаю, – раздраженно подумала Джемма, отставляя миску. – Вообще-то, если ты не заметил, у нас тут с этим небольшие сложности».

– Найдем того мужика, – прервала Джемма только начавшего говорить Доу. – Вы про него рассказывали. Главный тут. Йонатан? Йохан?

– Йен, – неожиданно поправил ее Блайт.

На секунду в столовой воцарилась тишина, но ее быстро спас Норман.

– Но как мы объясним ему наш интерес? – Он оглянулся на дверь, ведущую в коридор. Джемма бы посоветовала ему не волноваться: ну даже если и услышит старуха, как они обсуждают шахты, и что с того? – Йен не мадам Мойра, сказка про горнорабочих не сработает. Может быть, – он засомневался, – нам стоит сначала опросить других жителей, потратить, например, день, но зато…

– Нет, завтра, – отрезала Джемма. – Мы пойдем завтра. Я хочу достать Купера оттуда.

– Ах, она вернулась со свидания и теперь полна энтузиазма… – протянул Доу, и в его голосе заиграло многозвучие издевательских оттенков. – Ну конечно. Понятно.

Между ним и Джеммой был стол – расстояние, через которое трудно дотянуться, чтобы дать ему в нос, но достаточное, чтобы запустить вилкой. Впрочем, Джемма предпочла поставить подбородок на ладонь и спросить:

– Доу, ты что, ревнуешь? – Но, прежде чем он успел выдать свою остроту на ее остроту и породить бесконечный кармический круг острот, она продолжила: – Разве не ты здесь специалист-гоэтик? Не мне тебе говорить, что это не обычные сны.

Лицо Купера всплыло у нее в голове так четко, словно она видела его только что, за порогом спальни, – взволнованное, а оттого еще более вытянутое, с нахмуренными бровями и сжатыми в ломкую линию губами. Реальное. Настоящее.

Оно все еще стояло перед глазами, когда Доу ответил:

– Именно. И как специалист-гоэтик, я тебе говорю: нельзя верить всему, что является тебе в насланных видениях. – Он посмотрел на Кэла. – Меня она не послушает. Ты ей скажи. Если мы действительно в аномалии, она может влиять на ее сознание. Что конкретно тебе снилось?

– Да, Кэл, скажи мне, – проигнорировала вопрос Джемма, вставая из-за стола. – А еще не забудь сказать, что у аномальных зон нет осознанной воли.

Она не чувствовала себя ни сытой, ни выспавшейся, ни желающей обсуждать свои воспоминания с Доу. Вообще с кем бы то ни было. Может, до Купера с его амбарными замками на прошлом ей и далеко, но она неплохо закрывалась на ключ.

– Мне нужно нагреть воды, чтобы ополоснуться. – Джемма обшарила взглядом темную столовую. – Где ведро?

– Джемма, – позвал Кэл, и она обернулась.

Положив один локоть на стол, он не смотрел на нее: разглядывал столешницу и отрешенно чесал подбородок. На мгновение Джемме показалось, что в его забранных в пучок волосах слишком много светлого, – но, может быть, это просто его мелирование так легло.

– Если Купер в шахтах… – задумчиво сказал он, – значит, он не может оттуда выбраться сам. – И затем поднял на нее глаза. – Значит, его кто-то там удерживает. Это я к тому… – Он развернулся от стола, поворачиваясь вбок. – Что ты просила сказать тебе: у аномальных зон нет осознанной воли.

И затем он посмотрел на темный провал коридора, ведущего в хозяйскую спальню.

Этой ночью дежурить выпало Кэлу. Джемма предложила свою кандидатуру, но она выглядела и без того уставшей: залегшие тени под глазами выдавали сверхъестественную подоплеку ее снов с головой. Она не высыпалась. «Все в норме», – отмахнулась она, когда Кэл застал ее в одиночестве на кухне над нагревающимся ведром воды. Она терла виски, привалившись к кухонной тумбе. Волосы, собранные в хвост, топорщились волнами, на свитер была натянута еще одна теплая кофта, красные жилки в глазах, иссиня-желтый, растекшийся по правой половине лица синяк – привет от кочерги Нормана.

Джемме не нравилось выглядеть плохо. Любовь к красивому: вещам, людям, одежде – была на удивление очень естественной частью женщины, которая однажды двадцать минут ковырялась в зубах, просто чтобы побесить собеседника. Она могла жаловаться на свою прическу, стоя по колено в чьих-то внутренностях. Могла провести две недели в горах без душа, но на бортике ее ванной гели для душа никогда не повторялись. Ныла каждый раз, если футболка отправлялась в утиль из-за чьих-то когтей или зубов. Жаловалась на отсутствие мягких халатов в отельном номере.

Сейчас Джемма не ныла и не жаловалась. Ей было все равно.

«Все в норме, – повторила она и потрепала его за щеку. Золотого кулона на ней не было заметно, видимо, спрятала