Когда Норман прекратил гипнотизировать взглядом тихую улицу за окном и обернулся, Киаран сидел на кровати, примостившись на самом краешке. Он не делал… Ничего. Просто сидел, рассеянно ковыряя пальцами деревянный столбик, и расфокусированным взглядом смотрел куда-то в стену. Возможно, ему тоже было не по себе.

«Если он попытается что-то сделать, – едва слышно сказала ему Джемма перед уходом, – ты должен стрелять не раздумывая. Но только в этом случае, понял? Попытается сбежать – пусть бежит. Мы не будем рисковать Кэлом. И ради бога, Норман Алан Эшли, не оставляй чертов пистолет лежать где попало».

Ее тон был похож на тон его инструктора в Академии. Та же железная безапелляционность.

Норман был исследователем. Он терпеть не мог безапелляционность любого толка.

Тем не менее иногда от нее зависела чья-то жизнь.

Глядя на Киарана, Норман сжал рукоять пистолета в кармане куртки. Снова похолодало, отовсюду дуло, и находиться без верхней одежды – значит обеспечить себе защемление в шее или в пояснице. Когда тебе за тридцать, приходится думать о таких вещах. Даже если тридцать тебе исполнилось в прошлом месяце.

Киарану Норман отдал один из своих свитеров еще вчера: смотреть на парня в тонкой водолазке было выше его сил. Джемма, кажется, даже не заметила, а Доу только выразительно закатил глаза.

– Я собираюсь сделать чай, – кашлянув, чтобы привлечь внимание, сказал Норман. – Ты будешь?

Киаран повернулся к нему, и, когда он заговорил, ни его лицо, ни его голос не выражали абсолютно ничего:

– Вы… хотите сделать мне чай?

– Ну, раз я… – немного растерялся Норман. Неужели это было настолько неуместным предложением? – Я имею в виду, я все равно буду делать, и я мог бы… – Он оборвал сам себя. Блеять надоедало. – Так, ладно. – Он вздохнул. – Это все очень неловко. Обычно с коммуникацией у меня все куда лучше, честное слово.

Не меняя выражения лица, Блайт сказал:

– Вы предлагаете мне чай, а не смотрите поверх пистолета. – И это звучало более дружелюбно. – С коммуникацией у вас все отлично.

– Знаешь, у тебя очень низкая планка.

Киаран поднял голову, и Норману показалось, будто он сейчас улыбнется, но этого так и не произошло. Губы едва дрогнули, но следом он отвел взгляд.

– Ну, находясь среди людей, где каждый спит и видит, как бы побыстрее от меня избавиться… – Он осекся, посмотрев на Нормана. Теперь настала его очередь чувствовать себя неловко, и Нормана это почти развеселило. В голосе прорезались эмоции: – Извините. Я не имел в виду вас, вы…

– Все в порядке, – успокоил его Норман и наконец отошел от окна, опускаясь на кровать напротив. – Думаю, мы оба впервые в такой ситуации. Простим друг другу косноязычие.

Киаран кивнул. Как показалось Норману, с облегчением.

– Знаете, это почти странно. – Голос у него снова стал ровным. – Иногда мне хотелось, чтобы люди прекратили относиться ко мне… слишком хорошо. Но я никогда не думал, что Вселенная прислушается ко мне именно таким образом.

– Они делали это из-за твоих психоэмпатических чар. А на нас они не действуют, потому что…

Норман хотел было продемонстрировать серебряные подвески на своем запястье, из тех, которые Джемма всем раздала в Кэрсиноре, но в последний момент опомнился.

– …потому что мы умеем им противостоять, – закончил он, сделав вид, что хотел развести руками. – Такие способности, как у тебя, не редкость на самом деле.

«Ты действительно только книжки читать умеешь? – раздался голос Доу в голове. – Не понимаешь, что, любезничая с ним, ты суешь голову в пасть монстру?»

Боже, не дай внутренней паранойе превратиться во Внутреннего Сайласа Доу. Норман этого не переживет.

Норман бросил затравленный взгляд за пыльное окно, словно кто-то из команды мог материализоваться за ним, сердито смотря через стекло. Если бы они увидели, что он чуть не показал существу амулет, призванный защищать от него же, словно приглашая к тому, чтобы, например, снять его ночью… Боже, да Джемма бы откусила ему голову.

Впрочем, Киаран, кажется, не обратил внимания: куда больше его заинтересовало то, о чем Норман говорил, нежели то, что он чуть не показал.

– Что подразумевается под «психоэмпатическими чарами»? – В его голосе был заметен интерес. – Звучит как научный термин.

За эти два дня Норман слышал его голос больше, чем за все предыдущие. Скорее всего, это была его заслуга, пусть и не особо выдающаяся, – просто кроме него, кажется, с Блайтом никто здесь нормально ни разу не поговорил. Он не знал о существовании призраков, его знания о самом себе тоже не были полными – для него, наверное, все происходящее напоминало полный дурдом.

– Ну, наша работа вполне научна на самом деле. – Норман очертил руками абстрактную фигуру в воздухе, будто мог взять весь паранормальный мир и объяснить его разом. Конечно, он бы не смог, но кое-что объяснить у него вполне бы получилось. – Мы называем такое психоэмпатическим манипулированием: когда существо или сущность способны вызывать у жертвы определенные чувства или ощущения и подчинять себе их эмоциональное состояние. – Он попытался подбирать слова попроще. – Некоторые виды могут делать это сознательно, некоторые влияют на присутствующих, хотят они того или нет. Но в леннан-ши меня больше заинтересовало другое: начальница ирландской Службы сказала, что психоэмпатия действует на всех, кроме…

«…жертвы», – Норман запнулся и поднял глаза на Блайта. Тот изучал взятые в замок руки. Ожогов под рукавами рассмотреть было нельзя, и Норман не мог оценить скорость его регенерации. Ему стало интересно, и он мог бы спросить, но чувство неловкости оказалось сильнее.

– …кроме тех, с кем случилось запечатление, – аккуратно закончил Норман. – Очень интересный биологический механизм. Немного… антиэволюционный, если честно.

Помолчав, Киаран пробормотал:

– Что ж. И к тому же даже в летучую мышь не умею превращаться.

– Вампиры не превращаются в летучих мышей, – попытался добавить легкомысленности в этот разговор Норман, надевая очки обратно. – Это вымысел.

Киаран поднял на него глаза. И все-таки: совсем молодой! Норман прекрасно знал, что это не имеет значения, – чудовища прекрасно чувствовали себя и в облике детей, – но никто не посмел бы упрекнуть его в том, что ему все равно было не по себе.

– Мистер Эшли… – неуверенно начал Киаран, но Норман, воспользовавшись повисшей паузой, поправил его:

– Просто Норман.

Киаран кивнул и, кажется, через силу продолжил:

– Я бы хотел спросить… – Он отвел взгляд куда-то за плечо Нормана. – Раз у всего есть научная подоплека, то… Запечатление… – Ох. – Его нельзя никак отменить? – Ох! – Снять?

Это одновременно странно и дико – то, во что вылился их разговор. Все должно быть наоборот, разве не так? Это он, агент, должен был спрашивать у сверхъестественного создания такие вещи. Впрочем, Джемма уже спрашивала, там, в номере, – никому это не понравилось. «Я не знаю», – раз за разом повторял Блайт.

А теперь еще и это.

– Я… Извини, Киаран. Импринтинг – малоизученный феномен, и…

А следом они оба вздрогнули: где-то в доме раздался грохот. Воцарившаяся после него тишина – долгая и пустая – резанула по нервам, и Норман уставился на дверь сначала в испуге, затем в нарастающей панике.

Потому что нужно было выйти проверить. Ему нужно.

– Подожди тут, – через силу сказал он, медленно поднимаясь с кровати. – Я проверю.

Киаран встревоженной тенью поднялся следом:

– Вы уверены?

Норман определенно не был уверен. Больше всего он хотел подпереть дверь чем-то тяжелым и закрыться здесь, в безопасности. Пистолет в кармане стал ощущаться невероятно тяжелым.

– Все в порядке. – Норман повернулся к нему и попытался успокоить и себя, и его: – Сейчас день. Здесь повсюду люди, а в доме – Мойра. Наверное, что-то упало. Я сейчас вернусь.

«…С толпой людей, которые, вполне вероятно, имеют отношение к происходящему…» В тот момент Норман не считал, что Кэл прав: аномальные зоны не возникают от людских действий, место должно быть по-настоящему древним. Но сейчас не важно, что он там считал или не считал, – было просто страшно.

Он аккуратно толкнул дверь и сделал глубокий вдох, прежде чем проскользнуть в темный коридор.

В доме было тихо.

Вынув пистолет, Норман