— Н-никак н-нет. Это же н-не по чести.

Рыцарь так и не вложил меч обратно в ножны, застыв, будто каменное изваяние. Но Элмерик заметил, что его губы слегка подрагивали от обиды. Подобных обвинений он никак не ожидал.

Король обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих (барду вмиг захотелось слиться со стеной) и с нажимом спросил:

— Кто-нибудь может объяснить мне, что тут произошло?

— Может быть, он не умер, а притворяется? — предположил Мартин. — Я бы не стал пока открывать решётку. Пускай сначала Патрик осмотрит тело.

— Согласен. К нему никто не должен приближаться, пока я не разрешу. Элмерик, взгляни — нет ли тут какой иллюзии?

Бард прищурился и взглянул на колдуна истинным зрением. Заклятия на стенах засияли ярче, а тело Лисандра так и осталось бездыханным.

— Я ничего не вижу, — он едва узнал собственный голос — настолько хриплым тот стал от волнения.

— Ладно. Допустим. А ты о чём хотела предупредить? — король взял побледневшую Келликейт за руки.

Девушка, ещё не успевшая отдышаться от беготни по лестницам, заговорила тихо и сбивчиво:

— У меня было видение. Очень смутное. Я не спала. Просто сидела, читала книгу. И вдруг оно накатило… Это очень плохо, что Лисандр успел выпить.

— Но почему?

— Я не знаю… Всё словно в тумане… — она опустила взгляд.

Король вздохнул, даже не пытаясь скрыть раздражение, отстранился от девушки и сунул в руки Элмерику распечатанную бутылку вина.

— Иди и проверь, нет ли тут яда. Мартин, приведи Патрика. Остальные пока никуда не уходят, — он обессиленно прислонился к спиной к стене и, помассировав виски, добавил: — В любом случае, если отрубить колдуну голову прямо здесь и сжечь тело, он ведь не воскреснет?…

Шон принялся что-то объяснять королю, но этого Элмерик уже не услышал. Держа подозрительную бутылку как можно дальше от себя (он знал, что некоторыми ядами можно и надышаться), он со всех ног спешил наверх по узенькой лестнице. А его любимая арфа осталась внизу.

Пораскинув мозгами, бард выбрал самый простой способ распознавания ядов — добежал до кухни, отломил кусок свежего хлеба, вымочил его в вине и раскрошил на подоконник. Ждать пришлось совсем недолго — вездесущие голуби налетели со всех сторон. С яростным воркованием они принялись клевать угощение, а две особенно крупных птицы даже подрались за румяную корку. Вскоре весь хлеб исчез в прожорливых брюшках, но голуби не улетали, а продолжали ворковать, явно рассчитывая на добавку. Никто из них и не думал откидывать лапки.

Элмерик на всякий случай проверил вино на дворовых курах и даже на свинье — никакого яда не было. Тогда он с замиранием сердца осмелился отпить из бутылки сам — совсем чуть-чуть, конечно. Вкус оказался превосходным! Что ж, это совсем не прояснило того, что случилось с Лисандром, но, по крайней мере, теперь можно было снять с Орсона все подозрения в отравлении пленника. Обрадовавшись, бард вприпрыжку помчался назад. Уже спускаясь по узкой лестнице, он услышал звон мечей, а в лицо дохнуло знакомым холодом. Ох, не к добру…

Предчувствия не обманули. В подвале происходило что-то очень странное. Орсон и Риэган сражались друг с другом не на жизнь а на смерть прямо в коридоре. Оба были уже ранены: правая штанина короля пропиталась алым чуть ниже колена, у Орсона была рассечена бровь так, что кровь заливала глаз. Риэган дрался правой рукой. А ведь Элмерик точно помнил, что король — левша.

У самой решётки без чувств лежала Келликейт, а Шон, скрипя зубами, удерживал над всеми сияющий защитный купол, по которому расползались ледяные иглы. На висках рыцаря Сентября выступили бисеринки пота — похоже, он едва справлялся с чарами. Но, несмотря на всего его усилия, в углах коридора уже скопился иней.

Бутылка выпала из рук Элмерика и разлетелась вдребезги — доброе вино разлилось на ступени.

— Что тут происходит? — фальцетом выкрикнул он.

В ответ донёсся рёв взбешённого Орсона:

— Это не наш король! Лисандр захватил его тело! Беги за подмогой, скорее!

Элмерик бросился назад и с разбегу налетел на спешащего Мартина. За его спиной маячил встревоженный мастер Патрик. Лестница была слишком узкой, чтобы разойтись, и барду пришлось сбежать вниз, чтобы уступить дорогу.

— Не вздумайте вмешиваться! — рявкнул Лисандр голосом Риэгана. — Я в любой момент могу убить вашего короля!

— Тогда и сам сдохнешь, сволочь! — прошипел Шон. — Думаешь, я до сих пор не понял, что ты сделал?

— Поздравляю. Хотя и поздновато, — чародей расхохотался и сделал резкий выпад, который Орсон, к счастью, успел парировать. — Теперь мы с ним повязаны крепко-накрепко. Я в своё тело вернуться не могу — оно пустышка. Но зря ты думаешь, что мои угрозы ничего не стоят. Пускай я сдохну — мне и терять-то нечего. А вот что вы будете делать, когда погибнет Артур?

— Уж лучше ему умереть, чем плясать под твою дудку! — взревел Орсон, бросаясь в атаку.

Лисандр попятился, отбивая удар за ударом. Несколько раз он почти открывался, но его противник ни разу не воспользовался возможностью нанести удар. Элмерик понял, что, несмотря на громкие слова и неистовую ярость, Орсон не сможет убить своего сюзерена. Наверняка рыцарь надеялся оглушить Лисандра, не нанеся серьёзных ран. И тот это прекрасно понимал: иначе бы так не улыбался.

Ещё один взмах клинка глубоко рассёк Орсону предплечье, но тот перекинул меч в левую руку, процедив сквозь зубы:

— Рано радуешься! — И яростно продолжил теснить врага.

Тем временем Патрик тенью проскользнул мимо дерущихся, почти что нырнув под мечами и, добравшись до Келликейт, принялся копаться в своей лекарской сумке, доставая пузырьки с зельями. А вот Мартин… бард только сейчас заметил, что тот не просто стоит на месте, а уже некоторое время читает заклинание. Элмерик прислушался и понял, что не знает этих чар. Незнакомые слова, странные жесты, какая-то очень древняя магия — дикая в полном