Луна осветила левую руку.

Несмотря на все, что сделал Примус, на ней, в лучах луны, не появилось самого важного.

Следов от укуса собаки.

* * *

— Я никогда не спасал Элейн от собак, — прошептал Хаджар. — Такого никогда не происходило… этого не было… но почему… почему я помню… нет… не помню… оно исчезает. Это воспоминание… оно пропадает…

Хаджар повернулся к смеющейся, буквально бьющейся в истерике, гогочущей фигуре и, в один прыжок добравшись до неё, приставил меч к горлу.

— Что все это значит⁈

— Правильный вопрос, — фигура сказала что-то еще, но Хаджар ничего не услышал.

— Почему я помню то, чего не было⁈

— Правильный вопрос, — и снова он ничего не услышал.

— Это иллюзия⁈

— Неправильный вопрос. Это воспоминание. Чье-то воспоминание.

— Проклятье! Да кто ты такой⁈

— Неправильный вопрос. Я это я.

Хаджар замер.

А затем медленно, словно не хотел этого спрашивать:

— Кто… я?

— Правильный вопрос.

И фигура резко мотнула головой, проводя шей по мечу. С гулким стуком отсеченная голова покатилась по деревянному полу и Хаджар увидел лицо, прежде скрытое балахоном.

Он знал это лицо.

Потому что оно принадлежало…

Глава 1956

— Ну наконец-то, Хаджи!

Хаджар мотнул головой и протер глаза. Он сидел верхом на лошади во главе армии. Там, перед ним, простерлись сверкающие купола гигантского дворца, которым, по сути, и являлся Яшмовый Город.

И все, что отделяло генерала от его цели — высокие стены и восьмидесятитысячное войско, часть которого стояла перед воротами.

— Надо возвращаться обратно, — сказала сидевшая рядом Лэтэя.

Хаджар не понимал, что происходит, ведь только что…

Нет, почему только что. Пару дней назад они отправились расследовать, что произошло с разведчиками. В итоге они выяснили, что дело было в железных големах, которые наводнили Лес Теней. Они с Хельмером еще спорили почему и как так получилось, что этот жуткий лес, пришедший из легенд про Пепла оказался здесь, на Седьмом Небе.

Хельмер пришел к выводу, что это было как-то связано с Парадом Демонов и тем, что тот стер границы между их мирами.

В лесу они обнаружили мерзких тварей, с которыми вступили в бой. Сперва они никак не могли пробить их непроницаемые доспехи, а учитывая внешний вид монстров, у которых в качестве каждой конечности выступала часть того или иного зверя, да еще и отравленные шипы, то битва вырисовывалась совсем не простая.

В какой-то момент Хаджар заметил, что на груди одного монстров присутствует элемент, присущий големам. С этого момента чаша удачи в сражении качнулась в их пользу.

Когда с первой партией монстров было покончено, Хаджар собирался двигаться дальше — им было необходимо отыскать тех, кто управлял големами. Но Лэтэя оказалась ранена и парализована. А позже и Хельмер, когда им пришлось убегать от тварей.

Им повезло наткнуться на небольшую пещеру, в которой и оказался источник управления големами — не более, чем артефакт, в котором был заперт отголосок разума их создателя. Хаджар разрушил этот артефакт и…

Он повернулся к Лэтэе и Хельмеру, ехавшим рядом с ним.

Он не помнил… не помнил, как он добыл противоядие для своих товарищей.

В то время, пока Огнешь, ехавший позади, отдавал команды армии разворачивать порядки, генерал все пытался восстановить цепочку минувших событий.

Это оказалось сродни попыткам сложить мозаику, когда не хватало доброй половины её частей. Картина перед глазами все же складывалась, можно было даже понять общий её смысл, но вот мелкие детали ускользали и никак не хотели поддаваться осмыслению.

— Лэтэя, — генерал повернулся к воительнице.

Она была облачена в полный боевой доспех. Черная латная кираса закрывала торс, покатые наплечники словно пожирали лучи солнца, а за спиной развевался белоснежный, обшитый серебренной каймой. Из-под шлема струились светящиеся пламенем волоса, а глаза-звезды взирали вперед без всяких сомнений и замешательства.

Левой рукой она держала поводья боевого коня. Так же одетый в сталь, с шипами на голове, он бил копытами землю и шумно дышал ноздрями. В правой воительница сжимала копье, жалом направленное на противника.

— Да, генерал? — произнесла она словно не своим голосом.

А может и своим. А может Хаджару лишь показалось. Так же, как ему показалось, что он испытал ощущение дежавю.

— Что случилось в Лесу Теней? — спросила он.

— В Лесу Теней? — удивилась Падающая Звезда. — Все в порядке, Хаджар? Мы были в топях Ухаша. Если бы не ты — нас бы с Хельмером отправил к праотцам яд химер.

Топи… да, точно. Топи Ухаша. Территория, находящаяся на границе империи Алого Феникса. Хаджар бывал там вместе с Парисом и Шакуром в период их пятилетнего, совместного странствия.

В этих топях водились мерзкие химеры, порождения мастеров Алого Феникса, славящихся не големами, а химерами. А причем здесь големы? Странно, что он подумал про них сейчас.

Хаджар повернулся к Хельмеру. В своем излюбленном сером пальто и шляпе, он сидел на сером коне и спокойно поправлял лямки на кожаной броне. В перевязях на поясе покоились два длинных, изогнутых кинжала. Грудь пересекали ремешки, в которых оказались закреплен десяток, по пять с каждой стороны, метательных ножей бедра опоясывали дротики.

И снова дежавю…

— Хельмер. Как мы спаслись от яда?

— Хаджи, дружище, — усмехнулся кривыми клыками демон. -если ты словил мандраж в самый последний момент, то так и скажи. Встанем на привал. Соберем офицеров. Придумаем какой-нибудь очередной безумный план.

Хаджар повернулся обратно к Яшмовому городу. Огромной крепости, куда больше Изумрудной. Там, позади неё, простерлись объятья бескрайней бездны, дно которой — облака. Видимо именно здесь и заканчивались границы Законы Хаджара.

А перед стенами стояли лучшие войска Седьмого Неба. Во всяком случае их часть. На вид, среди моря шлемов, стали, коней и штандартов, насчитывалось порядка шестидесяти тысяч воинов. На крепостных же стенах уже хищным оскалом скалили сопла пушки, щерились стрелами позиции лучников и были взведены баллисты.

Впереди же, на острие, на громадном, шестиногом коне, с булавой в одной руке и топором в другой, безо всякой брони — лишь в одних только легких штанах, с босыми ногами, стянутыми в тугой хвост волосами, покрытый бесчисленным множеством шрамов, сидел тот, кого нельзя было не узнать. Его бронзовая кожа отливала благородным металлом. Его мышцы бугрились валунами и каждая жила перетягивала