– К взрыву готов, капитан, – проворчал он.

– Тогда действуй, Чабби.

Растягивая удовольствие, он еще немного повозился с коробочкой и повернул переключатель.

Заводь дрогнула, пошла рябью, и по вельботу прокатилась ударная волна. Спустя некоторое время на поверхность стали подниматься подводные валы в обрамлении вспененных пузырьков, словно в заводь сбросили тонну алка-зельтцера. Понемногу вода успокоилась.

– А теперь, милая, надень нижнюю часть гидрокостюма, – велел я Шерри, и она, по-видимому, сочла мои слова приглашением к обсуждению приказа.

– Зачем? Вода же теплая!

– Еще перчатки и ботинки, – добавил я, натягивая неопреновые брюки. – Если в корпусе появилось отверстие, войдем в «Утреннюю зарю» уже сейчас, а там понадобится защита от деревянных шипов и заусениц.

Убедившись в моей правоте, Шерри не стала задавать новых вопросов. Да, ее еще дрессировать и дрессировать, думал я, собирая оборудование для следующего этапа работы.

Я взял с собой герметичный подводный фонарь, ломик, моток тонкого нейлонового троса и стал ждать, пока Шерри справится с непростой задачей: с помощью верного Анджело, извиваясь и покачиваясь, втиснет ягодицы в узкие резиновые брюки. Наконец она застегнула ширинку, и мы погрузились в воду.

На полпути встретили передовой отряд жертв гелигнита: кверху брюхом они поднимались из туманно-синих глубин, сотни рыб, убитых или покалеченных взрывом, всевозможных размеров – от фингерлингов до крупных полосатых лутьянов и рифовых окуней длиной с мою руку. Я учинил в заводи форменную бойню, и мне стало стыдно, но я утешил себя мыслью, что за день кормежки синеперый тунец съедает не меньше, а то и больше.

Мы продолжали спуск в глубины подводного кладбища. Свет играл на колеблющихся рыбьих тушках, и они подмигивали нам, словно меркнущие звезды на дымчато-лазурном небосводе.

На дне вода была непроглядной из-за песчинок и прочего мусора, взбитого ударной волной. В бамбуковой роще образовалась дыра, в которую мы и проследовали.

С первого взгляда я понял, что добился желаемого: взрыв выбил массивную пушку из корпуса, вырвал ее, словно гнилой зуб, из черной пасти орудийного порта, и она упала на дно в окружении обломков дерева и осколков коралла.

Верхний порожек порта сорвало, и отверстие увеличилось настолько, что человек мог бы встать в нем почти в полный рост. Посветив во тьму за пробоиной, я увидел густую пелену грязевой взвеси. Не скоро она осядет, но мне не терпелось приступить к делу. Мы встали у корпуса. Проверив время и запасы воздуха, я по-быстрому рассчитал продолжительность работы с поправкой на два предыдущих погружения, увеличивших период декомпрессии. Получилось, что у нас всего семнадцать минут. Прежде чем войти в пробоину, я повернул безель на часах.

Из выбитой пушки получился удобный якорь: я привязал к ней нейлоновый трос и вновь поднялся к отверстию, по пути стравливая путеводный линь.

Для начала пришлось отогнать Шерри Норт: за те несколько секунд, пока я возился с пушкой, она почти полностью скрылась в пробоине. Я сердито замахал на нее, велев отплыть в сторону, а в ответ она показала мне два средних пальца, но я притворился, что не заметил этого неподобающего даме жеста.

Робко сунулся в орудийный порт и обнаружил, что видимость в здешнем наваристом бульоне – фута три, не больше.

Взрывы лишь частично повредили преграду за пушечным ложем: там появилось отверстие, но его требовалось расширить. Ломиком я подцепил кусок коралла и обнаружил, что дорогу по большей части перекрывает тяжелый орудийный лафет.

Работать на месте недавнего взрыва надо деликатно – окружающие предметы балансируют в тонком равновесии, и стоит его нарушить, как все они сползут на тебя, раздавят в лепешку и похоронят под собственным весом.

Я действовал не спеша, но целеустремленно, игнорируя размеренные тычки в крестец, которыми Шерри сигнализировала мне о растущем недовольстве. Наконец, когда я выбрался из корпуса с куском обшивки в руках, Шерри схватила мой слейт, нацарапала на нем: «Я меньше!!» – и дважды подчеркнула слово «меньше» – на тот случай, если я не замечу двух восклицательных знаков, – после чего помахала слейтом в двух дюймах от моего носа, а я ответил ей знаком победы Черчилля и вернулся к раскопкам.

К тому времени я уже неплохо расчистил проход. Единственной преградой оставался тяжелый деревянный лафет, косо лежавший поперек входа на батарейную палубу. Против такой массы ломик был бесполезен, и у меня оставалось два варианта: вернуться сюда завтра с новым брикетом гелигнита или рискнуть.

Я бросил взгляд на часы. Оказалось, труды мои заняли двенадцать минут, и воздуха, наверное, ушло больше обычного… Но все же я решил попытать удачи.

Передал Шерри фонарь с ломиком и осторожно просочился в отверстие. Подпер плечом верхнюю часть лафета и подвигал ногами в поисках надежной опоры, а когда убедился, что крепко стою на месте, набрал полную грудь воздуха и приступил к подъему тяжестей.

Понемногу увеличивал натиск, вкладывая в него силу обеих ног и спины. Лицо и шея набрякли от прихлынувшей крови, а глазные яблоки приготовились выскочить из глазниц. Так ничего и не сдвинув, я опять глотнул воздуха, навалился еще раз, но теперь резко, всем весом и одним взрывным движением.

Деревянная балка поддалась, и я ощутил себя Самсоном, обрушившим себе на голову целый храм. Потеряв равновесие, я споткнулся и попятился под градом обломков, скрипевших, стонавших и падавших вокруг меня с глухими и не очень глухими звуками.

Когда стало тихо, я обнаружил, что стою в кромешной тьме густого горохового супа, потому что всколыхнувшаяся грязь застила весь свет. Попробовал шевельнуться и обнаружил, что застрял. Меня окатило ледяной волной паники, и я бешено задергался, пытаясь высвободить ногу. Полдюжины рывков спустя я понял, насколько мне повезло: лафет, упав в четверти дюйма от моей ноги, прижал резиновую ласту. Я сбросил ботинок и выкатился наружу.

Шерри с нетерпением ждала новостей. Я стер со слейта прежнюю надпись, нацарапал: «Открыто!!» – и усилил эффект двойным подчеркиванием. Шерри указала на орудийный порт, спрашивая дозволения на вход, и я проверил время. У нас осталось две минуты, поэтому я кивнул и юркнул обратно.

С фонарем видимость увеличилась до восемнадцати дюймов: достаточно, чтобы найти расчищенный мною проход. Места было ровно столько, чтобы протиснуться, не повредив баллоны или дыхательный шланг.

Я травил нейлоновый трос, словно Тесей в лабиринте Минотавра, чтобы не заблудиться в хитросплетении трапов и палуб «Утренней зари».

Шерри следовала за мной по линю. То и дело она касалась моей икры или пятки, обшаривая путь.

За стеной вода немного прояснилась, и мы