Работа напоминала офисную рутину из моей прошлой жизни — разве что кофе не хватало, чтобы взбодриться. Объёмная и нудная, она всё же была важной. Но я всё равно чувствовал раздражение: прервал свои занятия ради этого.

— Отец, я понимаю, что всё это важно и нужно изучить, — заговорил я, отложив один из свитков, — но, может, я вернусь к своим изысканиям?

Отец хмыкнул и откинулся в кресле.

— Твои изыскания могут занять годы, — спокойно сказал он. — Ты предлагаешь мне всё это время ждать? И что, если они закончатся ничем? Ты сам это допускаешь. А учиться надо сейчас.

— Я не против учиться, и ты сам это знаешь. Но у меня складывается впечатление, что ты торопишься. Сенаторы шепчутся, что ты готовишь меня как царя-наследника. Не думаю, что это полезно для нас обоих. Может, стоит не торопить события?

Отец вздохнул, облокотившись на стол:

— Сенаторы... Я тоже знаю, о чём они шепчутся, и мне известно, чем они заняты. Не волнуйся о них. После войны они не осмелятся ничего предпринять. А насчёт твоей юности... Разве ты сам не говорил, что этот недостаток проходит со временем? Знаю, многие против воспитания преемника из сыновей. Но опыт показывает, что это надёжный способ передать власть подготовленному Августу.

Я промолчал. Отец считал мой образ жизни исключительно своей заслугой. Я не знал, каким был Коммод в прошлой жизни, но знал из истории, что наследственная монархия имеет склонность к вырождению. Она не защищена от этого, да и сама по себе крайне костна в адаптации к новым вызовам.

Мне было ясно, что отец имеет в виду не столько кровную наследственность, сколько воспитание наследника с детства под его контролем. Размышляя над этим и практикой усыновления, я понял, что принятие чужого человека не вызывает у меня отторжения, если он разделяет мои идеи и цели. Если сын оправдывает ожидания — прекрасно. Если нет, усыновление могло бы стать стабильной альтернативой.

Математика на стороне усыновления. Но, возможно, стоит создать комбинированную систему: воспитывать кровного наследника, не полагаясь только на него, а использовать усыновление как дублирующий механизм. Это потребует законного закрепления, чтобы избежать борьбы за власть. Пока это лишь мысль, деталей у меня нет.

Я понимал, что метод отца даёт повод для обвинений: его подход внешне неотличим от наследной монархии.

— И не забывай — ты обещал! — в конце концов напомнил отец, пристально посмотрев на меня.

На это нечего было возразить. После триумфа произошло моё первое серьёзное политическое разногласие с отцом, о котором я не люблю вспоминать. Оно до сих пор меня беспокоит.

Дело в том, что мой дорогой, заботливый отец-император Марк Аврелий задумал выдвинуть меня на пост консула. Консул — это была серьёзная должность в эпоху Республики, но теперь она в основном носит представительный характер. Тем не менее, это важная политическая ступень. Именно это и объяснял мне отец.

А я, в свою очередь, возражал, что это всё равно обязательства, которые отнимут у меня слишком много времени. А мне это время нужно для более глубокого обучения, изысканий в философии и разработке колоната. Тогда я ещё не знал Фабия, но ведь договорённость с отцом была заключена раньше!

Последним моим аргументом стало то, что эта должность могла бы быть уместной, если бы я не представил Империи свою философию. Сейчас же сенаторы крайне недоброжелательны, и этот шаг разозлит их ещё больше. Пусть они немного успокоятся и привыкнут. А год — не такой уж большой срок. Пусть меня выберут на следующий год.

Тогда я впервые увидел во взгляде отца разочарование, и это заставило меня чувствовать вину. Чтобы как-то примириться, я пообещал помогать ему в делах, совместно учиться и участвовать в управлении, если он всё же назначит меня суффект-консулом. Это в некотором роде замена ординарному консулу, если те уходили в отставку или их срок завершался досрочно. Формально я становлюсь консулом, но в основном это почётный статус и символическая функция.

Узнав больше о роли суффект-консула от отца, я в итоге согласился. Это не записывается в анналы, а формально у меня были права участвовать в заседаниях Сената, которыми я пока пользоваться не хотел. Так что, если формально — я консул в 15 лет.

Теперь я нахожусь здесь, с отцом, исполняя своё обещание.

— Я помню своё обещание и не отказываюсь, — наконец сказал я хоть что-то.

Отец сдержанно кивнул и перебил мои мысли:

— Лучше проверь отчёты от Пертинакса. Ты же просил держать тебя в курсе северных дел в Маркомании и Сарматии.

Это уже было интересно. Я потянулся за папирусами и с увлечением углубился в чтение.

В отчётах, присланных из северных провинций, основное внимание уделялось строительству фортов и стен на новом лимесе. Описывались потраченные ресурсы, отмечалась нехватка некоторых материалов. Например, требовались дополнительные поставки древесины для укреплений и железа для производства крепежей.

Далее шли сводки о состоянии легионов. Всё было в пределах нормы, хотя в нескольких частях указывались проблемы: дисциплина новобранцев, трудности с языком и адаптацией варваров. Особое внимание уделялось необходимости обучению латыни: из-за этого тренировки шли медленнее, чем хотелось бы. Проблемы с дисциплиной чаще всего возникали у старших новобранцев, привыкших к племенным военным традициям. Но никаких серьёзных угроз не было. Терпение и труд все племена перетрут.

Ещё один отчёт касался взаимодействия с местным населением. Контакты с варварами, живущими вдоль лимеса, оставались напряжёнными. Хотя явного сопротивления не наблюдалось, нервозность в общении с римскими войсками сохранялась.

Особое внимание я уделил отчёту о совете старейшин, перечитав пару раз, чтобы не упустить ничего. Закончив, я откинулся на спинку стула и вздохнул.

— Генерал отлично пишет доклады по военному делу, фортификации и снабжению. Но, увы, не силён в политических вопросах, — заметил я, обращаясь к отцу.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил он.

— В его описаниях совета старейшин всё слишком сухо и кратко. Собрались, поругались, подрались, разошлись. И так пять раз. Кто с кем спорил? О чём был конфликт? До чего договорились? Какие у них основные проблемы и сложности? Ответов на эти вопросы в отчёте нет.

Отец задумался, скрестив руки на груди.

— Ты прав. Если мы следим за Сенатом в Риме, то чем хуже эти варварские советы? Генералу нужно указать на необходимость более детальных отчётов.

— Думаю, он просто не подходит для этой должности, — предположил