Я отвёл от неё взгляд. Руки. Эти отвратительные руки! Я попытался смахнуть их, точное видение, но не получалось.

– Это иллюзия! Как и то, что ты любила меня! Любят такими, какие есть, а не идеальными.

– Ты ничего не понимаешь, отродье!

Она замахнулась на меня, и я сжался в ожидании боли, но…

Рык. Раскатистее грома и жгучее молнии. Я приоткрыл глаза под тенью того, кто без ведома Создательницы ворвался в эту нереальную реальность. Свет фигуры, мягкий и наконец-то реальный. Настоящий. Прямая спина и тонкие руки, полные смертной силы.

– Как ты здесь…

Обернулась. От её улыбки мрак выскользнул – его сдуло ласковым дуновением ветра.

– Феникс, ты не должен погибать. Ты больше ничего ей не должен. Теперь у тебя есть своя жизнь: свои наследники, свои друзья и своя семья. Ты показал им путь и ступил на свой. Ты больше не Проводник. Ты свободен.

Так тепло. Светло. Эти слова – всё, что было нужно, всё, что я не мог сказать сам.

– Как ты здесь оказалась, Мира?!

– Ты ведь не здесь. Ты отвлеклась. И ты уже проиграла.

Мира отступила на шаг. Я не успел схватить её.

– Вон!

Силуэт Миры отнесло мне за спину. Сердце упало, я обернулся и выдохнул.

Зеркало. То самое зеркало. За ним – космос, где я был мгновения назад, реальность, которую я помню и знаю. Мира стояла, коснувшись лбом волшебного стекла.

А позади – наследники. Они сражались с крохотной, юркой, дрожащей фигуркой. Маленькая чёрная точка. Несложно догадаться, кто это.

– Я понял, Создательница. Я правда наконец-то свободен.

– Не слушай её! – Ко мне потянулись руки. – Она не знает, что несёт! У неё нет права!..

– Ей это право больше не нужно. И мне.

Я увернулся, выдыхая. Так легко. Так спокойно. Кожа заискрилась. Грозная, злая, всесильная Создательница больше не казалась недосягаемой – будто такая же смертная, такая же маленькая, эмоциональная, грешная чёрная точка, как и все.

– Спасибо, что была со мной и что подарила мне настоящих друзей. И прости, что ты мне больше не нужна.

Я поклонился и развернулся. Уже неважно было, что она кричала вслед. Неважно, как проклинала. Неважно, потому что оборачиваться я больше не собирался.

– Прощай.

Я шагнул за пределы зеркала.

* * *

Что-то поменялось. Вихрь, волны, свет. Я держалась за Феникса, будто в этот раз у меня не было шанса его спасти.

Но прикосновение. Я отпрянула. Феникс падал на меня. На последнем издыхании. Живой. Он услышал меня!

Я кинулась его поддержать и обняла, словно вот-вот – и потеряла бы. В этом мире не почувствовать его тепла, запаха, трепета, но сердце – оно горело под щекой.

– Спасибо, Мира. Спасибо всем вам, – прошептал он, некрепко обнимая меня в ответ.

– Всё будет хорошо, Феникс. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю.

Послышались волны звука. Я обернулась, не отпуская Феникса. Создательница пыталась отразить угрозу за угрозой, но слишком выдохлась, чтобы отследить каждую.

Последние мгновения боя. Имхотеп испускает Львиный рёв, Создательница отбрасывает его, Джант – ловит, Рудра – исцеляет от ран. Но Создательница рано радовалась. Львиный призыв собрал всех.

Стихии окружают её. Она не успевает отбиваться. На неё градом падают нимфы. За ними опутывают щупальца Кракена и хватают Акуа. Последними прорываются сквозь неё драконы, Феникс улыбается, и…

– Спасибо, мои наследники.

Крик. Вспышка. Смертный силуэт расплывается в звёздной пыли. Пространство задрожало в страхе. Купол лопнул. Осколки его рассеялись, как и чудеса. Лишь один знакомый силуэт рос, и я отлетела с Фениксом подальше. Однако не похоже, что нас собирались преследовать.

– Обманщики. Слабые, жалкие, жестокие существа.

Я вжалась в Феникса, а он – в меня. Месть?..

– Страдания, стыд, гнев – мне казалось, вы причинили мне достаточно боли. Но унижение… Этого не было никогда.

На мгновение мне стало её жаль. Феникс заметил это и покачал головой. И впрямь, после всего, что она сделала с Зазеркальем…

– С меня хватит. Я старалась приглядывать за вами. Но моё терпение кончилось. Пора начать заново. Я больше не повторю своих ошибок. – Рокот тяжёлого вздоха. – Нежной вам смерти. Прощайте.

Силуэт стал растекаться по пространству. Уплывать в неизвестную сторону – здесь невозможно понять, на юг, на восток, вниз, вверх…

– Похоже, мы лишились её присутствия, – шепнула я. – Зазеркалье выживет?

– С такими героями, как мы, – обязательно! – гордо сказал Феникс и поцеловал меня прежде, чем я ответила.

Хотелось насладиться поцелуем чуть дольше, но…

– Ура! Мы победили! Празднуем! Наследники – лучшие!

С радостными криками на нас обрушился шквал объятий. Наследники! Нас с Фениксом заточили в клетку из рук, и мы чуть не задохнулись. В небольшом отдалении парил Джант и махал нам крылышком Рудры.

Прежде чем мы растворились здесь, чтобы вернуться в Зазеркалье, Феникс воскликнул:

– Вперёд! Создадим новый мир!

– Ура-а-а! – вторили ему наследники.

Эпилог

Теперь будущее в руках смертных. Мы наконец-то освободились друг от друга. Время начать всё с чистого листа – и им, и для Мне.

Рассвет сменялся закатом, день – ночью. Деревья росли и меняли листву, цветы распускались, звери рождались и полнили леса, степи, горы, воды. Дома строились, города возрождались, смертные появлялись на свет и погибали, как и положено со временем.

Будто ничего и не изменилось. Только в храмах стало тихо, как на похоронах. Смертные потеряли ласку голоса, что говорил им, в чём истина. Возможно, потому что теперь истины больше нет. И если истина пропала, пора отыскать свою правду.

Каждый занялся этим, но не сразу: надо было прийти в себя. После веков простоя времени не оставалось, и приходилось действовать быстро. Однако помощь была – от друзей.

Зазеркалье стало единым, как никогда раньше. Может быть, лишь на мгновение, лишь на долю секунды в потоке истории мы прислушаемся к народу и к соседям, за свою недолгую жизнь постараемся сделать жизнь лучше, но если мы подадим пример, возможно – только возможно, – потомки ему последуют.

Зверолюди и змеелюди впервые осознали общие корни и стали делиться своей культурой и плодами своих трудов друг с другом. Пурины помогали им встать на ноги и освоиться, активно старались понять, и это у них даже неплохо получалось!

Империя Лонг стала дышать полной грудью, когда правление императрицы Айминь-ди началось с завлекающей песни флейты. Надрыв залечился мягкостью вана: змеелюди обрели в ней новую надежду, объединились для неё и наконец позволили себе улыбнуться. Уверенность и трудолюбие со временем сменялись и отдыхом, и творчеством, и расцветом: Айминь позволила каждому петь свою песню, творить свою судьбу. И теперь лонгцы не только воздвигали каменные стены и маршировали с оружием наперевес, но и слагали стихи, и лепили горшки, и мастерили музыкальные инструменты. Судьба перестала быть предрешённой.

Та-Ааи, к сожалению, не только приобрёл, но и потрадал. Завоевательское наследие Аменхотепа перешло и к Имхотепу, от которого ожидали поведения нового божественного ставленника, сына Итн. Но стоило тому встать во главу государства-континента, как «божественным провидением» Имхотеп нарёк каждого подданного равным. Рык-дар Имхотепа помогал усмирить строптивое Львиное племя, привыкшее к лени и беззаботному процветанию. Пришлось потратить немало времени, чтобы хотя бы пошатнуть устоявшийся порядок. Теперь уже сыну Имхотепа (и потомкам его сына, и потомкам потомков) предстояло не упасть в грязь лицом и продолжить деяния фараона-освободителя.

Олаву тоже пришлось многих переубеждать. Советники всё же имели власть над северными воинами, и те не понимали решения Олава, который, по их мнению, потерял силу духа. Но Олав день за днём показывал народу чудеса: призывал нимф, бури и снежные танцы и даже отправился в путешествие, чтобы увидеть свою страну и показать её жителям, что будущее не за горами. И даже суровые сердца ярлов таяли, когда они видели свои семьи, преисполненные надеждой перед новым конунгом Ледяного Севера.

Королеву Викторию теперь всегда встречали аплодисментами и овациями. Как и треть Первостепенной Четвёрки. К сожалению, Юстия никак не смогла бы их сопроводить, но народу представилась, и тот принял её существование как должное.