Олав же с Имхотепом присоединились к нам. Имхотеп, важно выпрямившись рядом со мной, всматривался в рассыпчатую даль. Олав, наоборот, выбрал сторону Миры и, самый высокий из нас, в напряжённом поклоне казался самым низким.

– У вас там не проживает никаких сфинксов или тому подобных зверей? – спросил Имхотеп как бы невзначай.

– Боюсь, подраться будет не с кем, – отшутился я.

– Только если не… – Мира не успела продолжить, опустив взгляд под ноги.

– Игнисова Могила едва ли не самая жаркая пустыня в Зазеркалье, – пояснил я. – Ваша наверняка похожа, только вот здесь не нашлось желающих в ней поселиться.

– А вы проверяли?.. – повёл бровями Имхотеп.

Мы рассмеялись, пока Мира и Олав рядом бледнели.

– В снежной буре как-то легче ориентироваться, – отозвался Олав.

– Ну, ты же с Ледяного Севера, оно и понятно, – пожал плечами Имхотеп. – А у тебя случайно не найдётся вечноморозного льда? Нам бы на Та-Ааи очень пригодился…

– Нашли время торговаться, – пробурчала Мира. – Лучше бы о стратегии подумали! Что делать-то будем, когда предстанем перед судом? Наверное, надо как-то защищаться!

Кисточка хвоста Имхотепа дёрнулась, и он вернулся на место. Олав же мрачно выдохнул.

– Мы не знаем правил, – отметил Имхотеп. – В Миситу-Минене судили через состязание. А вот на севере, где сидит отец, голову за малейший проступок отрубают. Не зная закона, нельзя себя защитить.

– Незнание закона… – начал Олав, и каждый мысленно закончил фразу.

– Но вы же хорошо постарались! – неловко улыбнулся я. – Богиня этого явно не забудет. Мы сделали всё, что она просила. Разве не так?

Мира едва повела ушами. Имхотеп и Олав не смогли бы заметить этого жеста – и хорошо.

– Извините нас, господа, – шутливо откланялся я, чуть замедляясь под руку с Мирой.

Имхотеп тут же сменил тему, принимаясь пересказывать Олаву тысячу и одну свою идею торговых сделок. Тот лишь кивал, видимо соглашаясь на что угодно, лишь бы его мнения не спрашивали.

Мира чуть сжала моё предплечье. Я погладил её пальцы, шепча:

– Она не станет злиться на них из-за нас. Да и Богиня уже перестала…

– Это затишье перед бурей, – кивнула вперёд Мира. – Как это у вас называется? Ирония или символизм?

– Хе-хе, пожалуй, и то и другое…

– Она Создательница, Феникс. Ты знаешь Её. Она способна на всё, буквально. Всё, что Ей заблагорассудится.

– Ты будешь меньше волноваться, если я пообещаю тебе, что буду максимально осторожен?

Кажется, Мира наконец прочувствовала шутку. И, вскинув бровь, ответила:

– Ты уже обещал.

Я поднял руки, сдаваясь. Она же, важно поведя плечом, шагнула вперёд. И остановилась. Я проследил за её взглядом.

Звезда раскололась. Шёлковые лучи предрассветных красок невесомо полились вниз, расстилаясь по песку и превращая его в сверкающую дорогу. Путь вёл к вратам, открывшимся из звезды в ночную бездну.

– Ничего себе! Ярче солнца! – поразился Имхотеп и запрыгал к дороге, зазывая Олава.

Сзади что-то дёрнуло меня, и я столкнулся с округлёнными голубыми глазами и широкой белозубой улыбкой.

– Феликс! Ты видел?!

– Да, Юстия. – Я взял её за руку. – Много же чудес ты повидала в последнее время…

– Ой, начал, как старый дед! – резко топнула ножкой она. – Пойдём уже быстрее!

Пожалуй, мне хотелось полностью прожить с ней эту радость. Но предчувствие было не из лучших. Мира постаралась улыбнуться Юстии, но я понимал, что она разделяла мои опасения.

В конце концов Имхотеп поманил меня, а Юстия потянула за руку. Я наконец привёл наследников к последней точке пути. К месту, где всё решится – для меня уж точно.

Мы подступились к воротам, высившимся над головой давящим сверкающим огнём и тёмной пропастью ночи. Я обернулся к Мире:

– Я не знаю, смогу ли я пойти с вами. Но ты не могла бы присмотреть за Юстией?

Мира охотно кивнула, схватившись за моё плечо. Конечно же, она будет рядом. И я тоже сопровожу её. В последний раз я её Проводник.

И для всех наследников. Они собрались подо мной, каждый смотрел с одинаковым воодушевлением. Среди них засверкали те искры, те видения, которые, наверное, будут моим последним счастливым воспоминанием перед смертью. Конечно же, после улыбки Миры.

Я выдохнул и…

– Пришло время!..

– Пришло время, избранные наследники!

Другой голос, разрывающий пространство изнутри ворот. Я мгновенно обернулся. Наконец-то увидел.

Обладательница этого голоса. Самое прекрасное существо, которое не могло существовать. Силуэт, сотканный из магии звёзд, шёлка волшебства, нитей чудес. Женщина, похожая на всех и ни на кого одновременно. Она парила в ночных небесах, словно была способна их достать. И как далеко – возможно понять, разве что подойдя ближе.

По мере того, как двигались очертания её рта, звук становился невыносимо громким, однако от него не болели ни голова, ни уши. Просто приковывалось всё внимание, которое ты мог на кого-либо обратить.

– Проводник прав. Вы достигли последней точки пути. Той, откуда нельзя будет вернуться. Дальше – Мои владения. Никому из смертных не под силу её пересечь и даже осознать. Но Я готова дать вам крохотный шанс проявить силу и увидеть Судьбу своими глазами.

Я тяжело дышал, следя за взглядом Создательницы – от одного наследника к другому и на всех одновременно. Она улыбалась, и я понимал, что, несмотря на все приложенные усилия, никогда не смогу понять чувства за этой улыбкой.

– Решитесь ли вы на то, чтобы отдать всех себя Моей реальности? Узнать то, что страшно и вместе с тем нестерпимо хочется понять? И есть ли у вас настоящий выбор?

Она медленно приблизилась к невидимому, но стойкому барьеру. Её взгляд – я будто этого ждал – вдруг обратился ко мне. И вцепился, заставив замереть.

– В тебя Я вложила особый замысел, Проводник. Поэтому ты понимаешь ответ на Мой последний вопрос лучше тех, кого привык спасать.

Видимо, придётся взять на себя ответственность. В последний раз. Клянусь, в последний!

Мира схватила меня за руку. Я обернулся. Она, уловив мою клятву самому себе, отпустила. Но уши стояли, вслушиваясь в каждое движение.

Молча, под поражённые взгляды наследников, я прошёл к вратам. Думаю, пламенное и избранные сердца синхронно чувствовали недоумение и вместе с тем желание сорваться с места.

Создательница приблизилась ко мне, будто хотела коснуться. Она казалась совсем… смертной, будучи едва выше меня.

– Следуй за мной, Феникс, который Возродил Мир из Пепла.

Взмах пальцем. Я закрываю глаза и, не принадлежащий себе, тянусь грудью к вратам и ощущаю плотную волшебную гладь. И за ней я уже ничего не слышал и не видел.

* * *

Особое чувство. Невозможное. Оно глубокое, как кристальная вода, и далёкое, как небо над головой. Тёмное за слепотой и тихое за глухотой, но не страшное – лишь больше, чем я мог себе представить. Оно просто было, оно просто существовало, и понять его не хватило бы любых моих усилий.

Мысль о чувстве защекотала. Единое, даже не колышущееся, нечто приобрело жизнь. Движения давались мне с трудом, иногда даже с болью, а потом – с разрывающей лёгкостью. И я бы хотел выдохнуть, но нет.

Я просто обрёл зрение. Ощутил слух. Будто вновь засуществовал. И то, что передо мной предстало, сковало меня.

Пространство бесконечной тёмной дали, та ночь, которую мы видели лишь урывками. Настоящая, испещрённая далёкими точками звёзд и близкими небесными телами. Их отражения в телескопах – самая блёклая из теней того, чем они были на самом деле. Звёздные сферы пылали, астероиды крутились и преследовали известную только им цель, кометы хвостами пронизывали тьму. Пёстрые галактики медленно плыли в центр самих себя.

А под боком – оно, Зазеркалье. Оно и впрямь походило на зеркало: голубое, оно наверняка отражало всё, что пред ним представало. И день, и ночь, и тьму, и звёзды.

И я смотрел бы на свой дом вечно, только у меня отобрали время. Мне казалось, что оно не двигалось, но вспышка – и появились новые фигуры. Наследники – один за одним. Парящие в таком же трансе, в котором был я.

Вот и Мира! Совсем рядом – я бы добрался до неё в два счёта, если бы знал как. Я двигался, но совсем не продвигался. В конце концов Мира и сама открыла глаза, и где-то на краю сознания я облегчённо выдохнул.

Вновь озарение. Теперь взгляды