Итан сжимает челюсти, и напряжение в комнате становится еще ощутимее. Я чувствую, как у меня на затылке выступает холодный пот, а сердце бешено колотится о грудную клетку. Мэлису, похоже, вообще плевать на все эти пистолеты, направленные в его сторону, а парень на полу издает тихие болезненные звуки и тяжело дышит.

– Ладно, Мэл. – Рэнсом медленно делает шаг вперед, намеренно опуская пистолет, чтобы члены банды Донована могли видеть, как он это делает. – Отстань от него. Хватит.

Братья смотрят друг на друга, и между ними возникает одна из тех странных телепатических бесед, механизм которых я до сих пор не конца понимаю. Но какое бы невысказанное понимание ни возникло между ними, оно работает. Мэлис слезает с лежащего на полу парня и отпускает его, чтобы тот мог подняться на ноги.

Опасное напряжение, висевшее в воздухе, немного спадает, и дышать становится легче.

– Видишь? Все в порядке, – говорит Рэнсом, поворачиваясь к Итану и вытягивая руки перед собой. – Мэлис отпустил твоего парня. Дальше заходить не обязательно.

– Этого, твою мать, вообще не должно было случиться, – огрызается Итан.

Рэнсом кивает.

– Ты прав. Но твой парень решил распустить руки в нашем доме. Ты же знаешь, мы не могли это просто так оставить. Ты бы на месте Мэлиса поступил так же.

Каким бы безумцем ни был этот Итан, он, похоже, не может отрицать произошедшее. Все шло гладко, пока тот парень не дотронулся до меня, и я содрогаюсь от отвращения, вспоминая голодный взгляд на его лице, когда он загнал меня в угол у лестницы.

– Ладно, – огрызается Итан холодным тоном. – Но вы упустили свой шанс поработать с нами. Ни о каком гребаном доверии теперь и речи быть не может.

На лице Рэнсома появляется выражение смирения, но не удивления.

– Что ж, хорошо. Тогда, полагаю, наша встреча окончена.

Угроза насилия все еще витает в воздухе, как искра, готовая вспыхнуть. Рэнсом провожает Итана и остальных членов банды до двери, собственным телом ограждая их от Мэлиса.

Вик и Мэлис следуют за ними, словно ястребы наблюдая, как они уходят.

Я остаюсь в гостиной, застыв на месте. Все еще пытаюсь прийти в себя после того, что сейчас произошло. Только что меня лапал какой-то мерзкий член банды, а в следующую секунду…

В следующую минуту Мэлис уже защищал меня.

Он сказал, это потому, что я живу под их крышей, а значит, я принадлежу им, и это элементарное уважение, но я не знаю, как к этому относиться. Я ведь не их собственность, не то, чем они владеют, но в то же время я каким-то образом стала той, кого они хотят защитить.

В этом нет никакого смысла. Мэлис же ненавидит меня, разве нет?

Он никогда не делал из этого секрета. Так почему же встал на мою защиту? Почему он всегда меня защищает?

Из коридора доносится звук закрывающейся двери, а через несколько мгновений по гостиной эхом разносится голос Мэлиса.

– Проклятье!

Глухой удар – и я вздрагиваю от этого звука. Он зол. Я уже видела его злым раньше, так что не удивляюсь… но это другой вид гнева. Он похож на то, когда Мэлис узнал, что со мной сделал Колин, или когда мама обокрала меня. Но, в некотором смысле, теперь все еще хуже. Может, потому что на этот раз он был здесь и видел, как это произошло.

– Успокойся, – советует Рэнсом, всегда прислушивающийся к голосу разума. Затем он издает разочарованный звук. – Что ж, вот и сделочке конец. Дерьмо. Мы были так близки.

– Думаю, проблема даже не в потере сотрудничества с ними, – замечает Вик, и я подкрадываюсь поближе к двери в коридор, чтобы лучше слышать. – Они не забудут, что произошло, а нам сейчас не нужны новые враги. У нас и так достаточно забот.

– Но это не значит, что от потери бизнеса можно просто отмахнуться, – добавляет Рэнсом.

– И что же мне, сука, надо было сделать, а? – вопрошает Мэлис. – Стоять и терпеть? Просто позволить им переступить через нас? Не уважать нас на нашей же территории? Как раз из-за таких вещей люди и кажутся слабыми, а потом их, твою мать, убивают. Нельзя такое дерьмо поощрять. Это вылилось бы во что-то похуже простой потери сделки или их ненависти к нам, или еще какой хрени.

Вик молчит, и я представляю, как он лихорадочно соображает, пытаясь просчитать все возможные варианты последствий сегодняшнего скандала. После минутного молчания отвечает Рэнсом:

– Слушай, Мэл, я знаю, что именно так ты выжил в тюрьме. Слабость тебя подкосила, и ты решил сделаться сильнее всех, чтобы противостоять всем, кто может прийти за тобой.

– Дело не в тюрьме, – ворчит Мэлис. – На воле та же хрень. Если позволить таким людям, как Донован и его банда, вытирать об себя ноги, то они всегда так будут делать. Они сделают вас только потому, что могут.

Раздается тихое бормотание, которое нельзя разобрать, а потом в разговор снова вступает Рэнсом.

– А давай ты просто признаешь, что хочешь ее? Может, это пойдет нам всем на пользу и удержит тебя от того, чтобы слетать с катушек каждый раз, когда кто-то на нее неправильно посмотрит.

Я резко втягиваю воздух и прикрываю рот рукой.

Это правда?

Разум лихорадочно прокручивает тот момент, когда Мэлис бросился на мою защиту. Выражение его лица. Его голос.

И вся штука в том, что… Мэлис не отрицает. Он не посылает Рэнсома к черту и не говорит, что тот бредит.

Вместо этого он уносится прочь в направлении гаража и хлопает дверью. Несколько мгновений спустя Рэнсом и Виктор возвращаются в гостиную. Настроение Вика, как обычно, понять трудно, но Рэнсом проще. Он выглядит усталым и немного нервозным, но с ума от злости, кажется, не сходит.

– Все будет хорошо? – шепчу я, переплетая пальцы.

Он усмехается, подходит и встает передо мной.

– Ну, «хорошо» не совсем подходящее слово для описания всего того дерьма, в которое мы вляпались. Но это не конец света, ангел. Мы разберемся, как всегда.

Говоря это, он протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо, и этот знакомый жест успокаивает, но его недостаточно, чтобы угомонить мое бешено колотящееся сердце.

Вик бросает на меня проницательный взгляд, как будто я головоломка, которую он снова и снова пытается разгадать, затем, не сказав ни слова, идет наверх. Рэнсом качает головой, после чего начинает прибираться в гостиной, собирает стаканы, в которых все еще остался