Вик все видит.

Он все замечает.

От него ничего не ускользает, и осознание того, что он наблюдал за мной, заставляет меня чувствовать…

Я обхватываю себя руками, предпочитая не развивать эту мысль.

– Я не позволяю людям видеть так много, – тихо говорю я. – Не позволяю им видеть мои шрамы.

Виктор разглядывает меня, его глаза скользят по моему телу. Рэнсом так на меня не смотрит, да и Мэлис тоже со своим пронизывающим до костей взглядом. Вик делает это внимательно, аналитически. Он будто мысленно снимает с меня одежду, невидимую броню, которую я ношу… всю ее. И видит меня насквозь.

Затем он подходит ближе, словно ничего не может с собой поделать.

– Я видел, как ты пытаешься скрыть их, – бормочет он. – Шрамы. Ты всегда носишь одежду с длинными рукавами, даже спишь в такой. Ты так усердно стараешься скрыть их от посторонних глаз. Но я не понимаю, почему.

Я морщусь.

– Я только что объяснила тебе, почему. Я не показываю их людям.

Он качает головой.

– Нет, я не это имел в виду. Я не понимаю, почему они мне нравятся. Твои шрамы… они хаотичны. Беспорядочны. Но по какой-то причине…

Он делает еще один маленький шаг ко мне и протягивает руку. Его пальцы не касаются меня, но скользят по той части правого бока, где под рубашкой на ребрах проступают шрамы.

Несмотря на то, что между нами все еще есть расстояние в дюйм, я остро ощущаю, насколько он близко. Тепло его руки проникает в мою кожу так же, как если бы он физически прикасался ко мне. У меня перехватывает дыхание, я поднимаю глаза к лицу Виктора и вижу, что он смотрит прямо на меня, и в его глазах отражается больше эмоций, чем я когда-либо видела прежде.

Затем на кухню возвращается Рэнсом, засовывая телефон обратно в карман и направляясь к нам.

Я отшатываюсь, а Виктор выпрямляется, отступая на шаг. Мое сердце так колотится, как будто Рэнсом застал нас целующимися или что-то в этом роде. Но нет. Мы даже не прикоснулись друг к другу. В этом не было ничего интимного, просто… так казалось.

Рэнсом вроде бы замечает странную атмосферу, возникшую в комнате в его отсутствие, и переводит взгляд на меня. Хмурит брови. Затем он качает головой и обращается к Виктору.

– Что ж, у меня хорошие новости.

– Отлично. Нам бы они не помешали, – отвечает Виктор, старательно не глядя на меня, и поворачивается к своему брату. – Что за новости?

– Мы только что заполучили встречу с Итаном Донованом. Теперь наконец-то сможем заключить сделку с ним и его командой.

31

Рэнсом

Пару дней спустя я сижу в гараже и вожусь со своим мотоциклом. Это единственное занятие, которое обычно расслабляет меня, когда происходит слишком много всего, поэтому я сосредотачиваюсь на нем.

Наша встреча с Итаном состоится сегодня вечером, и мы до сих пор не получили никакой новой информации о личности парня, который вынюхивал сведения о Николае.

Много чего происходит, и много чего кажется не решенным. Но почему‐то больше всего я думаю о красивой девушке-беспризорнице со шрамами на теле и глазами, как у чертовой лани. Она спала в моей постели последние три ночи, и с каждым разом мне становится все труднее контролировать свою реакцию на нее. Мы просыпаемся, прижавшись друг к другу, и ее хрупкое тело, прижатое к моему, вызывает привыкание.

Словно привлеченная моими мыслями, Уиллоу заходит в гараж.

– Оу. – Она морщит лоб, когда видит инструменты в моих руках. – Я не знала, что ты занят. Я просто…

Она поворачивается, чтобы уйти, но, прежде чем успевает это сделать, я протягиваю руку и хватаю ее за запястье, притягивая к себе.

– Нет, не уходи, – говорю я ей с улыбкой. – Чего ты хотела?

Она на секунду прикусывает губу – я понял, что она так делает, когда раздумывает, – затем вздыхает.

– Ничего. Глупости.

Я многозначительно смотрю на нее, потому что это явно не вся правда.

– Я просто… наверное, я чувствую себя немного не в своей тарелке, – признается она. – Я не могу ходить в колледж, так что мне не над чем работать. Тут нечего делать. В общем, я привыкла, что есть на чем сосредоточиться.

Меня пронзает чувство вины. Мне нравится Уиллоу. Это никогда не входило в мои планы, но на данный момент это практически неоспоримо. Колледж, очевидно, очень важен для нее, и из-за всего, что происходит, она не может туда ходить. Она не поднимала шума по этому поводу, но, наверное, ей все равно тяжело.

– Думаю, мы сможем найти для тебя какой-нибудь способ продолжить учебу, – говорю я ей. – Придумаем что-нибудь.

Она бросает на меня благодарный взгляд, и нежное выражение ее лица буквально притягивает меня к ней. Я провожу пальцами по ее руке, и она слегка вздрагивает.

Черт, мне это нравится. Слишком.

– Спасибо, – бормочет она. – Я не хочу отказываться от прогресса, которого уже достигла из-за… – она машет рукой, – всего этого.

– Да, я понимаю. Посмотрю, что можно сделать. Может, у Вика появятся какие-нибудь идеи.

Уиллоу бросает на меня скептический взгляд. Похоже, она сомневается, что Виктор захочет помочь, но, думаю, он способен понять, через что она проходит. Ему тоже нравится иметь какую-то цель, занятие, которое нужно выполнить.

Я усмехаюсь.

– Поверь мне, ангел. Он лучший в решении подобных проблем. Но, как бы то ни было, я сделаю все, что в моих силах, окей?

– Ладно. – Выражение ее лица немного проясняется, губы изгибаются в мягкой улыбке. – Спасибо.

Мы какое-то время смотрит друг на друга, но вдруг раздается жужжание. Она достает из кармана телефон. При одном взгляде на экран она вся напрягается и вместо того, чтобы ответить на звонок, нажимает кнопку «отклонить».

– Что такое? – спрашиваю я, наклоняясь к ней и вглядываясь в экран.

– Это мама. – Уиллоу морщится. – Она часто звонит в последнее время, пытается вернуться в мою жизнь, видимо. Все та же старая песня. Вечный танец, который мы танцуем. Она лажает, потом клянется и божится, что исправится, чтобы я снова открылась ей.

Когда она засовывает телефон обратно в карман, я замечаю на ее лице печаль.

Да уж, это дерьмо с ее мамашей только все портит. По какой-то причине мне хочется утешить ее. Приободрить. Ведь когда Уиллоу счастлива, она излучает особую энергию, словно она крошечное солнышко, испускающее теплые лучи. Эгоистично, конечно, но мне хочется