ее с большей готовностью остаться здесь, как нам и нужно – но вместо этого нечто глубоко внутри меня разрывается на части, заставляя думать о тех случаях, когда она смотрела на меня со страхом или отвращением.

– Пошли. – Я кивком указываю в сторону коридора. – Тебе нужно посмотреть, что нашел Вик.

Выражение лица Рэнсома становится серьезным, как только я упоминаю Карла, и он кивает.

– Иду.

Он легонько сжимает плечо Уиллоу, словно хочет, чтобы она пошла с нами, но я скрещиваю руки на груди, останавливая обоих свирепым взглядом. Желудок снова наполняется горячим, покалывающим чувством ревности, и я решительно качаю головой. Может, я веду себя как мудак и поступаю несправедливо, но сейчас мне, черт, все равно.

– Оставайся здесь, – выдавливаю я из себя, указывая подбородком на Уиллоу. – Ты не наша гребаная соседка по комнате. Ты не одна из нас, и не можешь присутствовать на наших собраниях.

В ее глазах вспыхивают удивление и боль, и она смотрит на меня так, словно ненавидит. Ее губы сжимаются в тонкую линию, и меня переполняет непреодолимое и иррациональное желание стереть поцелуями эту чертову хмурость с ее лица. Повалить ее на кровать Рэнсома и заставить выкрикивать мое имя до тех пор, пока она не перестанет притворяться, будто ненавидит меня.

Она каким-то образом действует мне на нервы, и я не хочу, чтобы она была рядом.

Как же я это, сука, ненавижу.

– Все в порядке, – успокаивает ее Рэнсом. – Как я вчера и сказал, есть вещи, о которых тебе безопаснее не знать. Мы разберемся с этим. Чувствуй себя как дома, ладно? Я скоро вернусь.

Он обводит рукой комнату, а я сжимаю ладони в кулаки, ловя благодарный взгляд, который она на него бросает. Единственный раз, когда она так смотрела на меня, был после того, как я помог ей забрать деньги у ее приемной матери – и, конечно, я тут же все испортил, набросившись на нее.

Да похрен. Так будет лучше. Чем больше она меня ненавидит, тем легче мне будет продолжать убеждать себя, что я тоже ее ненавижу.

Издав звук, почти похожий на рык, я киваю Рэнсому. Он выходит за мной из комнаты, оставляя Уиллоу смотреть нам вслед. Я чувствую, как он бросает на меня косой взгляд, пока мы идем, но не обращаю на это внимания. Он, наверное, знает, из-за чего у меня такое паршивое настроение, а если нет, то я ни за что на свете не расскажу ему об этом.

Когда мы заходим в комнату, Вик ждет нас на своем обычном месте перед несколькими экранами, погруженный в хакерский режим.

Большую часть времени он довольно отстраненный и замкнутый, но когда ему приходится иметь дело с такими вещами, он как-то по-особенному оживает. Это единственное время, когда он становится похожим на обычного человека. Пока он работает за компьютером, некоторые его тики и мелкие привычки исчезают. Как будто перевод его мыслей в единицы и нули помогает ему расслабиться.

Мы с Рэнсомом занимаем наши обычные места позади него, по обе стороны от его стула, и Вик оборачивается через плечо.

– Мне удалось получить фотку парня, который расследовал смерть Николая, – говорит он. – Недавно установленная камера в прачечной самообслуживания через дорогу зафиксировала его, когда он направился в «Сапфир» повидаться с Карлом, так что теперь у нас есть лицо.

– Только лицо? – спрашивает Рэнсом.

Вик нажимает несколько кнопок на клавиатуре, и появляется изображение. Мы с Рэнсомом вглядываемся в лицо, но я уже могу сказать, что мы его не знаем. Парень выглядит брутально и угрожающе, определенно не из тех преступников, что околачиваются в Детройте. Он рыбка покрупнее.

– Я не знаю, кто он, – признается мой близнец. – Проверил его по нескольким взломанным базам данных, но совпадений нет.

Я выдыхаю через нос, немного отходя от стола.

– Значит, у нас только половина зацепки.

– Лучше, чем ничего, – бормочет Рэнсом. – Все еще предстоит выяснить, кто этот ублюдок такой, но хотя бы лицо есть.

– Карл был последним живым человеком, который знал, что Уиллоу была в борделе той ночью, – отмечает Виктор. – Это означает, что, кем бы ни был этот мужчина, его зацепка только что иссякла. Это дает нам немного времени, чтобы собрать больше информации. Я сделаю все, что в моих силах.

– Кстати, об Уиллоу…

Голос Рэнсома затихает, и я свирепо смотрю на него, все еще злясь из-за того, что увидел, когда вошел в его комнату.

Вик кивает, подхватывая нить мысли нашего брата.

– Что нам с ней делать?

– Мы не можем ее отпустить, – говорю я. – Ублюдок, что за ней охотится, все еще где-то на свободе, и мы не знаем, насколько хорошим лжецом был этот засранец Карл. – Я киваю в сторону лица мужчины на экране. – Если этот узнает, что Уиллоу была там в ту ночь…

Мне не нужно заканчивать это предложение, все и так ясно. Велика вероятность, что ее будут пытать, дабы получить информацию о нас, и если этот неизвестный так искусен, как мне кажется, то он, скорее всего, превратил пытки в определенный вид искусства.

– Значит, мы просто оставим ее здесь? – спрашивает Вик. В его голосе слышится беспокойство, и я вижу, что ему не нравится эта идея. Я думаю, он по-своему привязался к Уиллоу, но ему было гораздо комфортнее наблюдать за ней издалека, чем сейчас, когда она здесь, в нашем доме.

Да уж, мы с тобой в этом похожи, братишка.

– Если бы все зависело от меня, она была бы уже мертва, – замечаю я, хмурясь.

Рэнсом закатывает глаза.

– Да хватит уже, Мэл. Она вчера тебе это прямо предложила. Мы до сих пор ее не убили, так что это явно не вариант. Нам нужно перестать поднимать эту тему, а тебе, – он приподнимает бровь, глядя на меня, – нужно перестать размахивать оружием перед ее лицом. Это ее пугает.

– Она не такая хрупкая, какой кажется, – парирую я, вспоминая, как прошлой ночью она шагнула прямо под дуло моего пистолета, и как сверкнули ее глаза, когда она бросила мне вызов пристрелить ее на месте.

– Это к делу не относится, – вмешивается Вик, возвращая нас в нужное русло. – Вопрос в том, можем ли мы позволить себе оставить ее здесь, жить с нами неопределенное время? В какой-то момент у нас появится очередное задание от Икса. Что мы будем с ней делать в таком случае? Возьмем с собой? Наша жизнь не предназначена для появления в ней кого-то вроде Уиллоу.

– А у нас что, выбор есть? – возражает Рэнсом, проводя