Он остановился, с сомнением покачал головой. Я ждал.

– Нет. Вряд ли… – сказал Агапов. – Он, конечно, подонок, но-о…

– Погоди-погоди про «подонка», – перебил я. – Говорят, кое-кто грозился: «Меня, мол, на тачке накололи, так я свой выкуп найду».

– Обижаете, Игорь Сергеевич! Неужто я на такую сволочь похож? – завопил Жало и, усмехнувшись, кивнул на девчонок-покупательниц: – Вон мой выкуп! Я его уже нашел!

– Ну, может быть, – не стал спорить я. – А все-таки: как того подонка фамилия?

Агапов помотал головой.

– Телись-телись, Степан, – ласково попросил я. – Ну? Кто он?

Агапов заткнул пальцами уши, закрыл глаза и сказал уперто:

– Не знаю, не знал и знать не хочу! – открыл глаза и добавил: – Это не по моей части – закладывать.

Конечно, чужие убеждения надо уважать, но мне нужна была информация. Я и спросил:

– А запальной «фирмой» без патента торговать, «варенками» этими, – по твоей части?

– У меня есть патент! – гордо возразил Агапов.

– Ага. А также десяток «негров», которые на тебя горбят. Подпольно, само собой…

– Ну-у, круто, товарищ начальник… – обиженно заныл Жало.

На помощь к нему подоспели девицы с отобранной джинсой. Агапов аккуратно завернул юбку, получил деньги.

Но я не отставал:

– Чего – «круто»? Думаешь, тебя только обэхаэсэс может достать? У нас тоже руки длинные, забыл? Ну-ка, толкуй, про что спрашиваю!

Агапов потер сизые щеки ладонями, сказал лениво, медленно:

– Удовольствия меня лишаете, граждане командиры.

– Какого еще удовольствия? – не понял я.

– Я сам собирался с ним посчитаться, Игорь Сергеевич. Душу отвести. Чтобы век, падло, помнил, хлебом клянусь… – сказал Агапов, и глаза у него были уже не веселые и хитрые, а злые, колючие, опасные. И ходили по скулам темные чугунные желваки.

Я смотрел на него и думал, что люди, с которыми мне приходится иметь дело, часто напоминают капусту, – чтобы разобраться, снимаешь с кочана один лист за другим, рассматриваешь, интересуешься, пробуешь – а в середке, в конце концов, горькая несъедобная кочерыжка. Но Агапов мне таким не казался, что-то в нем вызывало во мне симпатию, и я доверительно положил ему руку на плечо.

– Ты что, не соображаешь, Степан? У нас дело серьезное, человеческое, это не ваши блатные игры, – сказал я душевно. – Дай его нам. Если не тот, кого мы ищем, вернем, бери его… Ну а если, дал бы бог, тот самый – он нам за все ответит! За сегодня, за завтра и за три года вперед!

Жало надвинул на глаза свое «барсолино», сразу став похожим на сицилийского кинобандита, и сказал сумрачно:

– Купавин Эдуард. Хуторская, двенадцать, частный дом.

К палатке подошел Возный. Наклонившись ко мне, прошептал:

– Таксист нашелся! Который их увез!

– О-о! Где он?

– Пошли.

Я протянул Агапову руку, он с достоинством пожал ее:

– Заходите, фирмовые джинсы подберу! – И хитро подмигнул мне.

– Зайду, – заверил я. – Сколько можно без штанов ходить!..

Маленький тщедушный таксист стоял около своей машины. Был он бледен, взволнован, форменную фуражку свою безжалостно мял в руках и рассказывал, шмыгая толстым ноздрястым носом, сбивчиво, но охотно:

– Как сейчас помню: высадил около универмага армяночку, толстенькую такую… тронул. И тут же мне мужик с тротуара рукой машет, три пальца показывает.

– Это еще что за сигнал? – деловито спросил Возный.

– Ну-у… у нас так говорят – маленький трояк лучше большого «мерси». Спешат… – Таксист шмыгнул носом, вяло улыбнулся. – Да-а… с ним еще двое – мужик и пацан.

– Пацана запомнил? – спросил я.

– Как сказать? – замялся таксист. – Нам пассажиров разглядывать особо некогда. В очках он был, помню… Маленькие такие круглые очочки.

Я достал из кармана фотографии нескольких мальчишек:

– Посмотрите. Повнимательней.

Шофер долго рассматривал карточки, потом не очень уверенно ткнул пальцем в фотографию Марата:

– Кажись, этот.

Мы с Возным переглянулись. Я прикурил сигарету, сказал:

– Хорошо. Как вас зовут-то?

– Андрей Васильевич.

– Отлично, Андрей Васильевич. Значит, посадили вы их – и что?

– Этот, какой останавливал, он со мной сел. Ехай, говорит, на Тургеневскую, где почта…

Еще вчера я стоял около универмага, на месте похищения, и силился представить себе образ действий преступников, систему, хотя бы примерный маршрут, но никаких исходных данных, кроме слов Андрюшки – «сели в такси и уехали», – не было. Сегодня появилась надежда. Я рванул дверную ручку такси:

– Поехали! На месте покажете.

Через пять минут мы были около универмага. Притормозив у стоянки, таксист сказал:

– Вот здесь они сели.

– Давай, тем же самым маршрутом, – сказал я, и машина тронулась. – Что по дороге было, Андрей Васильевич?

– Да ничего, – хмыкнул таксист. – Езды-то на полтинник.

– Напрягитесь, Андрей Васильевич, – попросил я. – Вспомните. От вас сейчас очень многое зависит. Разговоры какие-нибудь были?

Таксист наморщил лоб, подумал, потом сказал виновато:

– Мальчик спросил чего-то. Вроде насчет котенка… А может, щенка – не помню, ей-богу. А второй мужик пацану: «Погоди, дорогой, сейчас приедем, сам увидишь».

Водитель рассказывал явно «в цвет» – не осталось сомнений, что именно он увез похитителей и Марата. Я похвалил его:

– Молодец, Андрей Васильевич! Это крайне важно, то, что вы говорите. Припомните, еще о чем-нибудь они толковали?

– Да нет, молчали они, – уверенно сказал приободрившийся таксист. – Но вот что дальше было, вам, наверное, интересно…

– Давай-давай, шеф, – подхватился Возный. – Нам все интересно!

Машина подвернула к тротуару, на секунду остановилась около двухэтажного деревянного дома с вывеской почтового отделения.

– Вот здесь вышли они… – (Машина тронулась дальше.) – Дали трояк, я поехал. Метров через двести машет мне женщина. Посадил – ей обратно к универмагу. Я, естественно, разворачиваюсь, вот на этом месте…

Таксист принял вправо и лихо развернул машину.

– …Только газанул, глядь, мои пассажиры с пацаном садятся в «москвич», видать, он их дожидался… Стоял вон там у тротуара… – Водитель остановил машину и рукой показал, где стоял «москвич».

– А номер «москвича»? – спросил Возный с надеждой.

Водитель помотал головой:

– Ни к чему он мне… Кабы знато было!

– Ну хотя бы цвет! – взмолился я.

– Цвет я помню. Красный! Это точно!

Я сидел в такси и разглядывал ничем не примечательное место проезжей части рядом с почтой, занятое сейчас каким-то фургоном, место, с которого красный «москвич» увез Марата. Вот так материализуются фантомы: я ведь мечтал проделать маршрут преступников хотя бы мысленно. Маршрут оборвался, но зато четко проявился красный «москвич». Ведь бомж тоже говорил о красном «москвиче». Не так уж мало.

Мы вернулись на ярмарку к нашей машине, и я показал таксисту фото Суземова.

– Не, такого я не видал, – сказал он твердо.

Как непосредственный исполнитель похищения неудачливый жених отпадал окончательно. Я достал из портфеля фотороботы, нарисованные со