– Во, перл! – сказал Возный восхищенно, однако, глянув на вытянувшееся веснушчатое лицо Мурашова, протянул ему обе руки и добродушно добавил: – Молодец, Иван Тимофеевич, спасибо за службу. Давай дальше! Только поконкретней.

– Слушаюсь! – Майор взял под козырек и быстро вышел.

Я взял его бумаги – вопреки утверждению Возного, список был исполнен роскошным «чертежным» почерком, аккуратно, под линеечку разграфлен, против адресов стояли галочки, тире, кружочки, прочерки, и всем своим видом документ внушал надежду, что работа по нему ведется самым добросовестным образом. Увы, пока что от этого было мало толку, и я сказал Возному:

– Приметы, проверки, сообщения… А мерзавцы наши будто растворились! Исчезли бесследно… – Я прошелся по кабинету. – Но ведь так не бывает! Следы обязательно остаются, что я их не нашел, это я их не вижу! А негодяи действуют, да еще как нахально! По телефону названивают, ставят условия… И мы никак их прищучить не можем, даже приметы показать по телевизору – и то не имеем права!

– Ну что об этом толковать, Игорь Сергеевич, – сказал Возный рассудительно. – Ты не переживай. Как говорится, условия игры.

– Ничего себе, игра! Скажу тебе откровенно, меня предчувствие беды… ну… ни на минуту не оставляет! И от этого руки-ноги отнимаются! Я все на наших с тобой пацанов примеряю. Что им стоило Андрею или твоему Сашке этих щенков предложить? Клюнули бы, как миленькие!

– Перестань, Игорь Сергеевич, что-то на тебя не похоже, – с укором сказал Возный. – Не паникуй. А что касается нас с тобой, не нужны мы родной мафии, она без нас обходится: все свои проблемы через начальников да через генералов решает. А денег с нас не возьмешь – нету…

Зазвонил телефон. Возный взял трубку, разговаривал кодом – «да-да», «нет-нет», что-то записывал. Потом сказал несколько загадочно:

– Тут вот подсказывают историю одну. Не знаю, сгодится она или как…

– Можно без предисловий? – перебил я.

– Угу, – кивнул Возный. – В общем, есть один мужик. Судимый ранее. Сейчас – «индивидуал», джинсу гонит, пояса там разные, ну и тому подобное. Продает все это на ярмарке.

– Так…

– Года полтора назад у него украли новенького «жигуля». И то же самое – потребовали выкуп.

– За собственную тачку?! – удивился я.

– О чем и речь. Тысяч пять, как будто. Подробностей я, правда, не знаю, только машину свою он получил.

– А уголовное дело возбуждали?

Возный засмеялся:

– Конечно, нет. Вор у вора дубинку украл – они промеж себя договорились. Но деятель этот вроде бы сказал тогда: «Ладно, меня на тачке накололи, так я для себя другой выкуп найду».

– Вон что… Тогда ясно. А как его?

– Агапов Степан, по кличке Жало.

– Елки-палки, так бы сразу и говорил: я его знаю! Ну-ка, поехали к нему.

Машина подкатила к пестрому ряду ярмарочных заведений. Возный показал мне палатку рядом с чебуречной и исчез. Я подошел вплотную к торговой точке, расписанной какими-то не существующими в природе диковинными птицами – не то попугаями, не то пеликанами. Около палатки стояли две девицы, одна из них полненькая, аппетитная, беззастенчиво являла миру свои ляжки, меряя джинсовую юбку с бахромой. В проеме за прилавком, завешанным всяческим «вареным» товаром, красовался моложавый крепкий мужик в широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Конечно, он. Жало! Несколько лет назад он проходил у меня по делу об ограблении универмага, в пустяковой роли скупщика краденого – к собственному счастью. И вот он уже на свободе – торгует!

– Здорово, Жало! – громко сказал я, усмехаясь. – Сколько зим, сколько лет! Что, не узнаешь меня?

– Еще как узнаю! – живо и тоже усмехаясь отозвался Агапов. – Почему-то некоторые вещи запоминаются. Узнаю-узнаю… Разве что забурели вы маленько, товарищ капитан, начальником стали. Раньше молодые были, пешочком больше, а теперь, гляжу, на «Волге»!

– Забуреешь тут с вами, – сказал я строго. – И я уже давно майор.

– Ну извините, – сказал Агапов неторопливо, посматривая хитрым черным глазом, как я ощупываю болтающиеся на ветру джинсы.

Я кивнул на его замечательную шляпу:

– А чего «стетсон» свой не снимаешь?

Агапов пожал плечами, вздохнул и приподнял шляпу – под нею оказалась неожиданная при его молодом смуглом лице и густых смоляных бакенбардах сверкающая лысина.

– Вот чего!.. Был когда-то волос, да сглазили, суки, – сказал он сокрушенно. – Он у меня вон откуда начинался…

И показал двумя сложенными над бровями пальцами, какой буйный был у него «волос».

– Да ты не горюй, – сказал я ему доброжелательно. – Один ученый японец установил, что лысые никогда не болеют раком желудка!

– Слава богу! – сказал Агапов равнодушно и, поскольку моя увертюра, видимо, начала его тяготить, перешел к делу: – Как я понимаю, у вас там что-то случилось? Так я вас слушаю очень внимательно.

Я сказал безмятежно:

– He-а. Это я тебя слушаю.

– Тогда ошибочка! – удивился Агапов. – У меня к вам вопросов нет. Вы же не обэхаэсэс, а?

– И что с того?

– А то, что я свой ножик в землю закопал, – гордо сообщил Агапов. – Я «варенкой» торгую, вон она, перед вами! Так что вам сдавать!

– Ну что ж, мне так мне, – сказал я покладисто. – Поведай, друг милый Жало, что за история приключилась с твоими «жигулями»?

На подвижном хитром лице деловика мелькнуло искреннее удивление, потом он секунду соображал, потом выпалил:

– Это он, ментокрылый мусоршмит, накапал! Вот козел!

Пришел мой черед удивиться:

– Кто-кто? Какой еще «мусоршмит»?!

– Да опер ваш, Валера Строев! Недоволен, что я телок его не так, видишь ли, обслуживаю. А где мне, спрашивается, итальянский товар взять? Я польскую-то джинсу с трудом добываю, с лапой…

– Да какая разница, кто накапал! – перебил я поток его красноречия. – Я тебя по существу спрашиваю.

Агапов подозрительно посмотрел на меня.

– И вы бросаете государственные дела, лично приезжаете из-за такого фуфла?

– Ну почему фуфла… – неопределенно сказал я.

– Полного фуфла и ерунды! – категорически сказал Жало. – Дело давнее и списанное. К тому же мое личное. Я…

Он вдруг запнулся, видно, его осенила неожиданная мысль, и, засмеявшись, спросил:

– Слушайте, товарищ начальник! Никак вы его заловили? И он раскололся на моего «жигуля»?

Я улыбнулся ему открыто, доверчиво:

– Ну, предположим. Поделись, как дело было.

– Боюсь соврать… – начал Агапов осторожно, я быстро перебил его:

– Ты боишься правду сказать! Ну, смелее!

Жало хитро глянул на меня, помолчал, помотал башкой, сказал наконец:

– Стоп-стоп! Не надо брать меня на понт, сэр! Я только сейчас врубился… – Он выставил передо мной крепкие смуглые ладони, и на остром лице его отчетливо отразилась напряженная работа мысли. – Та-ак… Вы ищете Зойкиного мальчишку… И думаете: