Шрифт:
Закладка:
Раздевшись, то есть сбросив китель и фуражку на кровать, Борис надел свой халат и направился в операционную. Увидев его, начальник отделения Минаева, до сих пор руководившая деятельностью операционно-перевязочного блока, облегчённо вздохнула. Она и две её помощницы, молодые врачи-хирурги (их часто называли хирургоиды, так как до прибытия в госпиталь они ничего общего с хирургией не имели, институты окончили — одна в 1941, а другая в 1942 году), уже успели обработать десятка два прибывших первыми раненых. Мы помним, что в основном эти раненые имели лёгкие ранения, а в тот момент у неё на столе лежал лейтенант, раненый в живот. Предстояла трудная и длительная операция. Минаева должна была сосредоточиться на спасении этого человека, следовательно, контролировать действия своих молодых подчинённых она не могла. Увидев Бориса, женщина поняла, что может эту заботу с себя снять.
Алёшкин, зная положение в сортировке и уже имея достаточный опыт, сразу определил, что в срочной хирургической помощи нуждается только один раненый в череп. Остальные носилочные, раненые в грудь, живот и конечности, могут без опасности для жизни обождать час-полтора, а вот толпившиеся вокруг них легкораненые мешали работать сортировке, да и операционно-перевязочному блоку тоже. От них следовало освободиться в первую очередь.
Взяв в помощь одну из молодых врачей (вторую взяла к себе ассистентом Минаева), Борис поручил начальнику второго отделения Феофановой срочно оперировать раненого в череп, использовав для этого второй стол операционной. В остальной части этого большого помещения под руководством старшей операционной медсестры Журкиной уже было развёрнуто четыре походных операционных стола, на которых он и принялся оказывать помощь легкораненым.
Затруднений с ними не было. Алёшкин осматривал разбинтованную рану, давал указания своей помощнице, что нужно сделать: рассечь до дна, очистить от размозжённых тканей, извлечь инородные тела и т. п. Сам делал то же самое на трёх других столах. Если он не успевал сделать это на последнем, туда направлялась его помощница, закончившая работу на своём столе.
Таким образом, в течение часа, который Минаева затратила на лапаротомию лейтенанту, а Феофанова — на трепанацию черепа, на остальных четырёх столах было обработано 20 человек, то есть почти все легкораненые, скопившиеся в сортировке.
После этого Борис начал заниматься раненым в брюшную полость, которого по его указанию Батюшков, работавший в сортировке, направил в операционную. Минаева, перейдя к другому столу, стала оперировать грудную клетку.
То, что мы описываем, трудно даже представить современным хирургам, работающим с целым штатом ассистентов, анестезиологов, реаниматологов и операционных сестёр, причём в значительно более медленном темпе, без угрозы того, что фашистские самолёты могут в любой момент начать бомбёжку города. Трудно представить им и то, как люди, проведя в дороге почти бессонную ночь, выполнив значительную работу по подготовке помещения, оставаясь более 15 часов без еды, продолжали работать в операционной с предельным напряжением. Но так было…
По окончании второй операции Борис увидел, что Минаева стоит совершенно бледная, а операционная сестра обтирает ей лицо марлевым тампоном, чтобы удалить обильно выступивший пот. Он понял, что врач больше не выдержит, и приказал:
— Доктор Минаева, немедленно идите отдыхать. Там Батюшков подобрал вам комнату наверху. Вы, товарищ Евсеева, — сказал он молодой женщине, работавшей вместе с Минаевой, — идите отдыхать тоже, а мы пока ещё поработаем, — обернулся Борис к остающимся врачам. — Они нас потом подменят. Отдыхать не меньше шести часов, выполняйте! — добавил он сердито, видя, что Минаева пытается что-то возразить.
— Антонина Кузьминична, — обратился он к старшей сестре Журкиной, — организуйте смену операционных сестёр и дружинниц.
Начав операцию второго раненого в живот, Борис остро ощутил отсутствие Кати Шуйской. Та не требовала каких-либо указаний, у неё всегда был наготове нужный инструмент и именно в нужную минуту. Ему необязательно было что-то говорить, он только протягивал руку, и в ней всегда оказывалось то, что требовалось. Поскольку часто во время операции у Бориса не было ассистента, и они работали только вдвоём, Катя всегда вовремя и достаточно искусно могла действовать и зажимом, и крючком, и пинцетом.
Здесь ему помогала Феофанова, фактически они оперировали вдвоём. Это уменьшало пропускную способность операционной. Прибывшая от Неустроева операционная сестра имела высокую квалификацию, но она привыкла работать в условиях, когда больной находился под эфирным наркозом, а Борис, воспитанник А. В. Вишневского, все операции, в том числе лапаротомию, ампутацию и другие делал под местным инфильтрационным обезболиванием. И с этими помощницами ему приходилось трудно.
Тем не менее с прибывшим потоком раненых справились. Так, в напряжённой работе прошёл весь день.
Минаева и Евсеева пришли часов в десять вечера. Они потребовали, чтобы теперь Борис, Феофанова и третий хирург-женщина шли отдохнуть. С ними из операционной ушла и Журкина. Ночью поступления раненых почти не было. Медчасти полков ещё не освоились с тем, что в Таллине имеется госпиталь, и часть своих раненых направили в более глубокий тыл.
Лишь утром, когда рассвело и стали видны прикреплённые Захаровым указатели, поток раненых опять увеличился. Но к этому времени в операционной уже вновь дежурил Алёшкин.
Утром же прибыли в Таллин и все остававшиеся в Раквере люди, и с ними замполит Павловский. Он поселился в доме напротив госпиталя, в квартире, занимаемой до этого каким-то немецким врачом. Захаров подобрал несколько пустовавших квартир и поставил в известность хозяев домов, что здесь будут жить работники госпиталя.
В сортировке и операционном блоке весь день шла самая напряжённая работа. Заработали и стационарные отделения, где раненым требовалось соответствующее наблюдение и помощь. Молодые врачи, как ординаторы этих отделений, занимались своими пациентами, поэтому количество хирургов в операционном блоке сократилось.
Часов в пять вечера, дорабатывая уже третью смену, Алёшкин почувствовал, что он и его помощники слишком устали. В порту бой уже полностью прекратился. От юго-западной границы города он отодвинулся на добрый десяток километров и именно оттуда теперь поступали раненые.
В Таллине, кроме 27 госпиталя, других медицинских учреждений Красной армии н было, поэтому весь поток направлялся в него. Борис вызвал Павловского и попросил его срочно послать связного в санотдел армии, чтобы получить какую-нибудь помощь. Но не успел он закончить свой разговор с замполитом, как дверь приоткрылась, и в предоперационную вошёл начальник санотдела армии, полковник медслужбы Скляров.
Остановив начавшего докладывать Алёшкина, он сказал:
— Понимаю, понимаю! Привёз тебе группу