Я описала, как он начертал руны, которые остановили кровь.

Хизр Хаз кивнул:

– А, изгнанный Апостол. Так, значит… он у Философов. – Он вздохнул, будто мысль его утомила. – Буду с тобой откровенен. Хотя в ордене есть несколько Философов, у меня нет влияния в Башне мудрости. Ее предводители не любят меня. А имеющееся влияние я сейчас использую для спасения этой страны. Один человек, даже твой дорогой друг, не может с этим сравниться.

– Я понимаю, шейх Хизр. Я прошу у вас слишком много. Но мне некуда больше идти.

Я закрыла глаза, но слезы все равно потекли. Бремя было слишком тяжелое, и я должна была с кем-нибудь его разделить. А без Эше оно полностью легло на мои плечи.

– Прости, что меняю тему, но что произошло с Кевой?

Я покачала головой:

– Не знаю. Когда в пустыне начался снег, он сказал что-то о племени джиннов и их предводительнице. После этого… я не знаю.

– Он пригодился бы нам… в том, что грядет.

– Что-то случилось?

Хизр Хаз кашлянул:

– Как и боялись Апостолы, вопросы престолонаследия оказались весьма запутанными. Полагаю, что колдун, кем бы он ни был, поддерживает не Като, а Мансура и этого жуткого кагана у наших ворот.

Он рассказал, как Мансур захватил сына Зедры и убрал гулямов из дворца. Теперь я поняла, зачем Зедра приходила сюда.

Все оказалось гораздо сложнее, чем я представляла. Столько фракций, столько соперников, а я всего лишь хотела найти колдуна, который разрушил мою жизнь, и помочь Кярсу сохранить трон на случай, если он все еще считает меня своей женой.

– Что мне делать? – спросила я, хотя понимала, чего хочу. Единственное, чего я не могла перенести, – если Эше причинят боль. Он спас меня, я обязана ему всем.

– Ничего, – покачал головой Хизр Хаз. – Ты ничего не можешь сделать. – Обязательно так безжалостно констатировать очевидное? – Только воины могут победить Мансура и его личную гвардию, закаленных в боях хазов из Кашана и других мест. Ты не воин. Твои дарования потребуются нам после того, как высохнет кровь, когда придет время разоблачить колдуна.

– У меня нет дарований. – Я опустила голову в приступе жалости к себе. – Только гнев, горечь и горы отчаяния.

– Значит, у тебя больше стимулов, чем у кого-либо. А знаешь, какой стимул у меня? Принуждение. – Он постучал по столу. – Принуждение к соблюдению законов, хорошему поведению и благочестию. К исполнению брачных контрактов вроде того, что я засвидетельствовал между Кярсом и тобой. В моих глазах ты – султанша султанш, и никак не меньше.

Клянусь Лат, слова Великого муфтия приободрили меня. Я сумела выдавить хриплое «благодарю вас».

– Что касается Философов, если собираешься предпринять что-то, будь осторожна. Они не те, кем кажутся. Я подозреваю, как и всегда подозревал, что они верны чужеземной силе.

Я никогда не слышала ничего подобного, и мысль о новом враге сдавила грудь.

– Что за чужеземная сила?

Хизр Хаз наклонился ко мне через стол:

– Самая могущественная страна в мире, Империя шелка.

Из уроков географии я знала, что Империя шелка лежит на другом конце земли, за Пустошью и двумя морями. Их государство строилось на металле и тайных знаниях. Могли ли они быть связаны с хозяином, которого упоминал Литани? Может, они схватили Эше из-за книг, которые он выучил наизусть. Может, его отошлют в Шелковые земли и он никогда не вернется ко мне.

– Я правда не знаю, что делать, шейх. Не могу же я просто войти в Башню и потребовать вернуть моего друга.

– Нет, не можешь. Тебе нужен влиятельный союзник. Но Кярс, твой лучший вариант, не здесь. Второй, Хадрит, в тюрьме. Там же и третий, Озар. Есть другие визири, которые могли бы тебе помочь, только с чего им это делать? Все верят, что ты убила шаха Тамаза. – Он с кряхтением потянулся вниз и бросил на стол обнаженный ятаган: – Вот мой ответ Мансуру. Предлагаю тебе найти ответ Философам.

Я рассматривала смертоносный изогнутый клинок. Возможно, мне тоже нужно что-то подобное.

Дорога до лагеря Пашанга заняла два тошнотворных, оставляющих синяки на бедрах часа верховой езды. Куда еще мне было идти. Хизр Хаз, хоть и поддержал меня, все же не желал тратить свое влияние на помощь. Изгнание Мансура занимало все его время и мысли. Но эти йотриды… они казались на удивление скучающими.

Настолько скучающими, что я застала кагана Пашанга возле огромной юрты подстригающим волосы младшего брата Текиша раскаленным клинком. Я понаблюдала за ними издалека. Казалось, Пашанг увлечен своим занятием, он стриг волосы, словно высекал статую. Он даже останавливался и потирал бороду, будто размышляя над следующим движением.

Пашанг, которого я видела, странным образом не соответствовал тому, кого я представляла и помнила. Грубый мальчишка, который наносил удар первым своими мощными руками, ломавшими все, к чему прикасались. Он стал каганом йотридов, убив семь претендентов садистскими способами, если верить рассказам.

Но сейчас он держал раскаленный клинок тонкими руками. Его движения казались просчитанными. Когда я подъехала, Пашанг кивнул мне и продолжил ловко стричь косматую голову Текиша.

На бревне сидели воины, ожидая своей очереди. Некоторые грызли семечки, другие бросали кости. Собирался ли Пашанг так изысканно стричь их всех?

– Тебе не помешало бы подстричься, – со знакомой язвительностью сказал он. – Хотя здешние женщины часто бывают ошеломлены – приятно или совсем наоборот, – когда я с ними заканчиваю.

– Хочешь заняться чем-то полезным, Пашанг?

– Не особенно. Наслаждаюсь передышкой, хотя и знаю, что она не продлится долго.

Я соскочила с коня и позволила ему идти, куда вздумается. В конце концов, это его дом.

– Могу я поговорить с тобой наедине? – спросила я, пока он продолжал стричь.

Он махнул головой в сторону огромной юрты, которую украшали танцующие львы в аланийском стиле:

– Подожди там.

Я вошла внутрь и увидела какое-то подобие театра. Вокруг пустого помоста в центре концентрическими кругами располагались мягкие сиденья. На противоположной от меня стороне за низкими столиками сидел десяток мужчин с перьями в руках. При моем появлении они умолкли. Эта юрта для общих собраний племени йотридов не походила на силгизскую. Большинство предметов здесь было в аланийском стиле. Меньше кости, больше дерева. Шелковистые ковры с плавными, текучими узорами, в то время как наши были более грубыми и геометрическими. Неудивительно, что мой брат трижды побеждал йотридов – они размякли, стали аланийцами. Легко охотиться на беспомощных мятежников, но вряд ли они одолеют хорошо снаряженных гулямов Кярса.

Я села на подушку рядом с помостом. Через пять минут из-за давящей тяжести я уже лежала