И вот я снова посмотрела в межзвездную пустоту и разумом взмолилась о помощи. Взмолилась, как это ни странно звучит, о свете.

На периферии зрения вспыхнула звезда. Я коснулась ее, она мрачно запела, затем завибрировала. Я провела от нее линию к другой звезде, горевшей прямо над головой, а от них к десятками других звезд, внезапно засиявших вокруг меня, тщательно соблюдая порядок их появления. Теперь линии напоминали фигуру с множеством граней, звезды вращались друг вокруг друга, и фигура менялась. Каждое мгновение звезды выстраивались в новую многогранную форму, все быстрее и быстрее, пять новых форм в секунду, затем десять. Еще быстрее, пока я не перестала считать, пока это не превратилось в хаос. И с каждой новой формой менялись и гимны, но оставались мрачными и проникали глубоко мне в душу.

Многогранная изменяющаяся форма исчезла, а с ней и все звезды. Я что-то сделала, но что?

В ушах засвистел ветер, дувший в сторону города. Вместе с ним налетел песок, набился мне в волосы. Песчаная буря? Я обернулась, как и остальные всадники, и Пашанг. Не только песок и ветер, надвигалось что-то еще.

Мимо головы пронеслась толстая вибрирующая тварь. Ужасное насекомое, которое мы часто видели в Пустоши и Аланье. Саранча.

И, конечно, саранча не приходит одна. Множество насекомых устремилось к стенам, словно наш авангард. Но Кандбаджар не удивить саранчой… так для чего же она была нужна?

Рокот. Сам воздух колыхался и вихрился. Бесконечное жужжание вдалеке с каждой секундой становилось все громче. Масса саранчи надвигалась на нас стеной. И по мере приближения она обретала форму… точнее, лицо… лицо с полной ненависти улыбкой. Я закрыла глаза и пригнулась, тысячи всадников сделали то же самое. Я зажала пальцами уши и свернулась клубком, но все равно чувствовала, как насекомые касаются меня, словно тысячи колючих пальцев. Стрекот заглушал ржание лошадей и крики всадников.

Как только все закончилось, Пашанг поднял меня на ноги. За массой саранчи я едва различала стены Кандбаджара.

Пашанг отвел меня к повозке. Когда я оказалась внутри, он закрыл дверь и крикнул: «Пора!» Я смотрела в окно, как всадники атакуют стену. Хватит ли саранчи, чтобы прикрыть их прорыв?

Учитывая, что таков был ответ на мою молитву, я в этом не сомневалась.

18. Зедра

Ранее в тот же день…

Честно говоря, меня потрясло, как легко Мирима освоилась в жилище ордена. В нашей комнате было три грубых пуховых матраса с жестким постельным бельем и три деревянные миски для бульона, который варили внизу. В окно проникал землистый запах чечевицы и гороха; снаружи женщины в капюшонах ходили по саду, ухаживая за целебными травами, пробивающимися из комковатой земли.

Мирима довольствовалась тем, что сидела на тюфяке и перебирала молитвенные четки, блестящие, словно жемчуг или отполированные зубы. Сидя в аскетичной, хотя и аккуратной комнате, она не издавала ни звука. Возможно, она пережила несколько тяжелых дней, о которых я не знала.

Селена, еще одна принцесса, тоже не суетилась. Она лежала на боку, уставившись в стену. Я села между ними, напротив окна, и прислушивалась к легкой и неторопливой болтовне, доносящейся из сада.

Многое предстояло сделать; но в основном ждать. Орден и гулямы должны были собраться, вооружиться и разработать план возвращения Песчаного дворца – план, который не нуждался в участии трех принцесс, никогда не сражавшихся. По крайней мере, с помощью аркебуз и сабель. Нашей задачей было ждать, хотя у меня, конечно, имелись другие планы.

Весь город, казалось, затаился в ожидании. В ожидании Кярса. Который явно не спешил. И если лучники не сообщали о том, где он, то, скорее всего, потому что он этого не хотел. В конце концов, только он мог нас спасти, и поэтому мы ждали.

Но я не могла просто дожидаться, когда наконец обниму сына. Мне нужно было найти тихое, темное и прохладное место, чтобы переселиться в другое существо и нарушить планы Мансура. Хотя я желала натравить Кярса и Като друг на друга, сейчас они были моими бесспорными союзниками, и я собиралась помочь им уничтожить Мансура.

Я откашлялась:

– Пойду помолюсь в храме. Может, святой Джамшид услышит наши молитвы.

Лишь Потомки могут разговаривать с Лат, но мне все равно нужно отыскать подходящее место, куда деть тело, пока я перемещу душу.

– Селена, не могла бы ты пойти со мной?

Она перевернулась и неуверенно кивнула. Не обращая на нас внимания, Мирима продолжала клацать четками, даже когда мы вышли.

Но далеко мы не ушли – внизу, в небольшой комнатке рядом с прихожей, стоял массивный сундук с домотканой одеждой. Поморщившись, Селена смотрела, как я забралась внутрь, в эту кучу. К счастью, одежда не воняла потом и другими телесными запахами – видимо, была чистой.

Я высунула голову наружу:

– Селена, милая, не позволяй никому меня беспокоить.

– Ты что… собираешься колдовать?

Я кивнула:

– Только потому, что иначе никак. Никто не должен ко мне приближаться, хорошо?

– Ну. – Она скрестила руки на груди. – А вдруг кому-нибудь понадобится одежда?

Я кинула груду тряпья на пол.

– Эта подойдет.

Селена подобрала одну рубаху.

– И долго ты будешь отсутствовать?

– Цикл переселения душ занимает полчаса. Думаю, ты сумеешь охранять меня столько времени. От этого многое зависит.

Она с дрожью кивнула.

– Да простит меня Марот, – произнесла она по-крестейски.

Я притворилась, что не поняла:

– Это молитва?

Она покрутила локон.

– Ой, это просто. Я ведь пособница колдуньи, а ангел Марот – главный покровитель колдовства, хотя только в качестве искушения, испытания. Поэтому я попросила его простить меня… вернее, попросить для меня прощения у Архангела. Ведь колдовством занимаюсь не я, так что, возможно, это и не грех, но на всякий случай.

Наверное, это имело смысл. Грех это или нет, но нам пригодятся молитвы тех, кто ближе к богу.

Я погрузилась в кипу одежды. Сквозь грубую шерстяную ткань почти не пробивался свет. Она была прохладная, сухая и приглушала все звуки.

Я закрыла глаза, сосредоточилась на кровавой руне, которую написала в казарме дворцовой стражи, и царапнула ее воображаемым ногтем.

Мужчина, в которого я вселилась, играл в кости в пропахшей благовониями комнате. Я поперхнулась семечком, застрявшим у него в горле, и постучала по груди – один раз, второй, третий, а когда опустила взгляд, то увидела свое искаженное отражение в зерцальном доспехе. Стучать по нему бесполезно. Подбежал другой стражник, нагнул меня и шлепнул по затылку.