и Дэвид сидели молча, не глядя на нее. Они вернулись из старой шахты; оба помогали там. Дэвид целых четыре дня и не заглядывал в школу. Он забыл о школе, забыл о своих экзаменах, забыл о Дженни. Он сидел молча, опустив голову на руки, думая об отце, погруженный в горькие, ему одному ведомые мысли.

После духоты и шума в шахте Барраса особенно поразили холод и тишина вокруг. Он продолжал путь, и тяжелый вздох вырвался из его груди. Он не сознавал этого. Он не сознавал ничего. Пришел домой. Там ожидала его огромная кипа корреспонденции, письма восхваляющие, сочувственные, соболезнующие, телеграмма от Стэплтона, слискейлского депутата в парламенте, телеграмма от лорда Келла, владельца земельного участка, занятого «Нептуном», телеграмма от лорд-мэра из Тайнкасла: «Ваши геройские усилия спасти погребенных в шахте вызывают величайшее восхищение. Молим Бога об успехе дальнейших мероприятий». И еще одна – от короля, полная всемилостивейшего сочувствия. Баррас прочел все внимательно. Он прочел письмо жены одного фабриканта резиновых шлангов в Лидсе, предлагавшей доставить ему бесплатно (подчеркнуто) пятьсот ярдов или больше (подчеркнуто) шлангов их фирмы, для того чтобы можно было спускать горячий суп погребенным шахтерам. Забавно! Но он и не улыбнулся.

На следующий день он рано утром вернулся на рудник. Уровень воды в главной шахте снизился уже настолько, что туда могли спуститься водолазы. Водолазам пришлось примириться с тем, что максимальная высота воды в этажах доходила до восемнадцати футов. Несмотря на это, они пробрались по этажам «Глоба» и «Парадиза» до самого места обвала. Они проделали трудное и утомительное обследование. А между тем Баррасу лучше всех было известно, как бесполезно это обследование. Семьдесят два трупа утонувших – вот все, что нашли водолазы. Они вернулись и сообщили, что внизу нет в живых ни одного человека, что не меньше месяца понадобится на полную осушку этажей. Потом водолазы спустились вторично, чтобы вытащить мертвых. И тела утонувших шахтеров, связанные вместе, раскачиваясь, поднимались из шахты наверх, на яркий дневной свет, которого они не могли больше видеть.

Все силы сосредоточены были теперь на продвижении в старую шахту: теперь всем было совершенно ясно, что те, кого недосчитались, могли оказаться замурованными в отвале. Хотя с момента катастрофы прошло уже десять дней, люди эти, может быть, еще живы. И в новом бешеном усилии те, кто работал у котловины, удвоили старания. Они напрягали и расточали все свои силы. От начала взрывных работ прошло шесть дней, и, пустив в ход последний заряд, они перебрались наконец через озеро на главный штрек, продолжавшийся за ним. Измученные, но ликующие спасатели ринулись вперед, на запад. Но в шестидесяти шагах от озера им преградила дорогу совершенно обрушившаяся базальтовая кровля. Они остановились в безнадежном отчаянии.

– О боже мой, – простонал Дженнингс. – И осталось-то, может быть, каких-нибудь полмили!.. Никогда мы до них не доберемся. Никогда. Это конец.

Он в полном изнеможении прислонился к базальтовой скале и закрыл лицо рукой.

– Мы должны идти дальше, – произнес Баррас неожиданно громко. – Должны идти дальше.

XXIV

Первым умер Гарри Брэйс. У Гарри Брэйса было слабое сердце, он был уже немолод, да и купание в Скаппер-Флетс жестоко отозвалось на нем. Он умер просто от истощения. Никто не знал, когда и как это произошло. Нед Софтли наткнулся рукой на мертвое, похолодевшее лицо Гарри и закричал, что Гарри умер. Случилось это к концу третьей ночи; но, впрочем, для них теперь всегда была ночь, потому что лампы опустели и погасли и все свечи догорели, кроме одной, которую Роберт берег на крайний случай. Темнота была не так уж неприятна, она милосердно окутывала их, теснее объединяла и укрывала.

Их было всего десять: Роберт, Гюи, Лиминг, Пат Риди, Скорбящий, Сви Мессюэр, Нед Софтли, Гарри Брэйс и еще два шахтера – Беннет и Сет Колдер. Первый день они занимались лишь тем, что стучали, главным образом стучали… Та-та… та-та… та-та-та-та… Снова и снова: та-та… та-та… та-та-та… – словно четкий бой барабана. Стучать было необходимо, стук указывал, где их найти в непроглядном мраке. Десятки людей были спасены благодаря тому, что их стук услышали спасавшие… Та-та-та-та-та… Они по очереди подходили к каменной стене. Но на второй день Боксер вдруг завопил:

– Перестаньте! Ради Христа, перестаньте, не могу я больше слышать этот проклятый стук!

Нед Софтли, чья очередь была стучать, тотчас же остановился. Видимо, и остальные были довольны, когда стук прекратился. Они не стучали около часу, затем все, в том числе и Боксер, решили, что надо продолжать. Люди, которые придут, должны прийти через старую шахту Скаппер, они, вероятно, уже где-то совсем близко. «Да, они уже, должно быть, так близко, что могут услышать нас», – сказал Сви Мессюэр. И Нед начал: та-та… та-та… та-та-та-та.

Вскоре после этого Скорбящий в первый раз отслужил молебен. Скорбящий и до этого много молился на коленях, но молился про себя, в стороне от остальных, с тем страстным напряжением, с каким и сам Иисус молился некогда в саду Гефсиманском. Скорбящий был молчаливый й серьезный человек, не навязывавший своих убеждений другим, если не считать таких средств пропаганды, как брошюры религиозного содержания и щиты с надписями. На футбольных матчах в Уитли-Бэй или Слискейле Скорбящий обыкновенно стоял где-нибудь или медленно бродил среди шумной толпы, повесив себе на грудь и спину щиты с текстами «О слезах Иисусовых». Это был самый смирный пропагандист Иисуса из всех, когда-либо существовавших, и далеко не худший, – так что не в его характере было заставлять других молиться. Но, как это ни странно, Роберт, никогда не ходивший в церковь, вдруг заявил, что надо всем вместе помолиться.

Скорбящий ничего не говорил, но ему хотелось этого, очень хотелось, и предложение Роберта обрадовало его. Начал он с очень хорошей молитвы, в которой не было и речи о разрывании на себе одежд или об «одетой в пурпур жене»[10]. Молитва эта была полна глубокой веры и грубых грамматических ошибок и кончалась очень просто: «Так выведи же нас отсюда, Господи, во имя Иисуса Христа. Аминь».

Затем Скорбящий прочитал короткую проповедь. Он выбрал текст Евангелия от Иоанна: «Я светоч мира. Тот, кто последует за мной, не будет ходить во тьме, но увидит свет жизни». Он просто беседовал с товарищами, говорил самыми обыкновенными словами.

Потом они спели гимн «Приди, приди, Спаситель»:

По далеким холодным горам я блуждал,

Покинув родную ограду,

Великий Спаситель, приди, о приди,

Прими в свое