Вызвали Ричарда Барраса. Он тотчас же поднялся с места и, войдя в ложу для свидетелей, стоял очень прямо, без прежней невозмутимости, со слабым румянцем на резко очерченных скулах, вытянув голову немного вперед, словно выражая стремительную готовность отвечать на все вопросы с полной откровенностью. Артур сидел сгорбившись, не поднимая глаз от пола, заслонив лицо от окружающих.

Л и н т о н  Р о с к о. Мистер Ричард Баррас, сожалею, что пришлось вас снова побеспокоить, но в деле имеются пункты, которые я желал бы осветить. Насколько я помню, вы говорили нам, что вы, владелец угольных копей «Нептун», – горный инженер с почти тридцатипятилетним стажем?

Б а р р а с. Да, именно так.

Л и н т о н  Р о с к о. Значит, несомненно, у вас большой опыт в горном деле?

Б а р р а с. Да, думаю, что могу это утверждать.

Л и н т о н  Р о с к о. Теперь скажите еще раз, мистер Баррас… (Медленно.) Когда вы приступили к разработке дейка, имели ли вы хоть малейшее представление о том, что он каким-то образом граничит с затопленными выработками старого «Нептуна»?

Б а р р а с. Я об этом совершенно не подозревал.

Л и н т о н  Р о с к о. Точнее говоря, есть только два способа ориентироваться в приблизительном месторасположении подземных залежей: либо путем бурения, либо при помощи имеющихся чертежей, то есть плана. Не так ли?

Б а р р а с. Совершенно верно.

Л и н т о н  Р о с к о (убедительно). Но бурение в сущности показывает только то, что делается на данном участке? И не исключает крупных ошибок? Часто ведь бурение выясняет очень немногое или совсем ничего не выясняет?

Б а р р а с. Да, в таких случаях, как этот.

Л и н т о н  Р о с к о. Вот именно. Теперь о другом источнике сведений. Имелись ли у вас какие-нибудь описания, или карта, или чертежи этих старых выработок «Нептуна»?

Б а р р а с. Нет.

Л и н т о н  Р о с к о. Такой план, если он когда-либо существовал, вероятно, был утерян или уничтожен во времена первых шагов горной промышленности, когда к планам не относились с должной серьезностью. В вашем распоряжении такого плана не было никогда?

Б а р р а с. Никогда.

Л и н т о н  Р о с к о. Значит, вы не могли знать о грозящей опасности… (С пафосом.) И логика и здравый смысл говорят за то, что вы в такой же мере оказались жертвой катастрофы, как и те несчастные, что погибли в шахте. (Обращается к судье.) Вот это именно, сэр, я считал нужным снова подчеркнуть. Я больше не имею надобности утруждать мистера Барраса.

С у д ь я. Благодарю вас, мистер Баррас, вы свободны.

Баррас вышел из ложи с высоко поднятой головой, словно подставляя себя взглядам всех. Он держал себя с таким достоинством, что со всех сторон раздался невольный шепот одобрения. Ричард возбудил в публике искреннее сочувствие, о его поведении на суде отзывались одобрительно, и когда стало известно о его стараниях спасти погибающих, это сделало его почти популярным.

Когда Баррас сел рядом с Артуром, не спеша поднялся с места Гарри Нэджент, член парламента. Нэджент был человек спокойный, с прямым и ясным взглядом, человек, в котором чувствовались стойкость и сильная воля. Он был высокого роста, болезненно сухощав, с худым землистым лицом и красивым лбом, на который падали жидкие пряди волос. С первого взгляда он не располагал к себе, но его сердечность и спокойная искренность скоро рассеивали предубеждение, вызванное его наружностью. Последние пять лет Нэджент состоял депутатом в парламенте от тайнсайдского городка Эджели, был восходящей звездой среди деятелей рабочего движения, и некоторые из его приверженцев говорили о нем как о будущем лидере партии. Слегка наклонясь, он заговорил, глядя в лицо судье.

Г а р р и  Н э д ж е н т. Раз мой коллега вызвал своего главного свидетеля, то не разрешите ли вы мне, господин председатель, опросить снова Дэвида Фенвика?

С у д ь я. Если вы находите это полезным…

Выкликается имя Дэвида Фенвика. Он встает и торопливо выходит вперед, серьезный и сдержанный. За эти шесть дней его не раз вызывали в ложу свидетелей и подвергали перекрестному допросу, угрожали и льстили, высмеивали его и уговаривали, но он все время угрюмо настаивал на своих показаниях.

Ему вручают Библию и приводят к присяге.

Г а р р и  Н э д ж е н т. Я хочу спросить вас еще раз, мистер Фенвик, относительно вашего отца, Роберта Фенвика, погибшего во время катастрофы…

Д э в и д. Слушаю.

Г а р р и  Н э д ж е н т. Вы утверждаете, что во время его работы в Скаппер-Флетс он высказывал опасения насчет возможности прорыва воды?

Д э в и д. Да, он несколько раз говорил об этом.

Г а р р и  Н э д ж е н т. Вам лично?

Д э в и д. Да, мне.

Г а р р и  Н э д ж е н т. И что же, мистер Фенвик, вы придавали значение этим словам отца?

Д э в и д. Да, они меня встревожили. И, как я уже вам сообщал, я даже решился поговорить об этом с самим мистером Баррасом.

Г а р р и  Н э д ж е н т. Значит, вы действительно обратились к самому мистеру Баррасу?

Д э в и д. Да.

Г а р р и  Н э д ж е н т. И как он к этому отнесся?

Д э в и д. Он отказался меня слушать.

Л и н т о н  Р о с к о (вставая). Сэр, я протестую. Мистер Нэджент при допросе не только данного, но и других свидетелей останавливался на этом пункте сверх всяких границ. Я нахожу это совершенно недопустимым.

С у д ь я. Мистер Роско, вам дана будет полная возможность снова опросить свидетеля, если вы этого пожелаете. (Обращаясь к Нэдженту.) Я полагаю, мистер Нэджент, что у вас больше нет вопросов к свидетелю?

Г а р р и  Н э д ж е