Он смеется и подходит, чтобы поднять меня. Он обнимает меня, глядя мне в глаза.

– С тобой все в порядке?

– Ну, у меня ведь нет причин переживать? – я пристально всматриваюсь в его лицо.

– Верно, – говорит он, но уголки глаз выдают его.

– Скажи мне правду, Ройс. Мне стоит ожидать удара, который застанет меня врасплох?

– Понятия не имею, Рэй-Рэй, – шепчет он. – Мне бы хотелось думать, что это не так. Я буду не рад, если с тобой что-то случится.

Раздается стук по косяку, и мы оба поворачиваем головы.

Ролланд переводит взгляд с одного из нас на другого, и морщины у него на лбу углубляются.

– Присоединяйтесь к нам.

Ройс выпускает меня из объятий, Ролланд разворачивается и уходит обратно на кухню.

Ройс хихикает и поднимает мою кружку с кофе и бутылку со сливками.

– Что? – спрашиваю я, выходя из комнаты вслед за ним.

– Его величество в растерянности, – произносит он с улыбкой. – Он понятия не имеет, с кем из нас – если вообще хоть с кем-то – ты спишь. А спросить ему не позволяет его чертова гордость.

У меня вырывается смешок.

– Но я же была верхом на Мэддоке, когда мы вошли в дом прошлым вечером.

– Ага, а когда ты упала, Кэптен ринулся тебя спасать. А сейчас он застал нас вдвоем в дальней комнате – я обнимал тебя своими обнаженными руками, а ты касалась своими ладошками моей сильной татуированной груди.

Я моргаю с недоумевающим лицом, и он во весь голос хохочет.

– Да шучу я. – Он приподнимает бровь. – Но для человека, который, блин, и понятия не имеет, каким стал дом, в который он вернулся, все и вправду могло бы так выглядеть.

– Готова поспорить, он гораздо более осведомлен обо всем, что тут происходит, чем вы, парни, думаете.

– Возможно. – Ройс наклоняется, чтобы шепнуть мне в ухо, когда мы входим в кухню: – Но он не знает, что мы чувствуем, только то, что ему сказали, Рэй-Рэй. Власть? Она всегда была в кисках.

Я громко смеюсь, и все глаза устремляются на меня.

Мэддок окидывает нас взглядом, а потом поворачивается к кофейнику – пустому кофейнику.

На плите тоже пусто.

Я бросаю взгляд на Ролланда, и он подмигивает мне. Проигнорировав его, я подхожу к Мэддоку.

Он машинально касается губами моего виска и достает чашки.

– Почему я проснулся один?

– Мне не спалось.

– Это не ответ на мой вопрос, – хмурится он.

Я не успеваю ответить, потому что меня опережает Ролланд:

– Нам о многом нужно поговорить, но это будет позже. – Он фокусирует свой взгляд на мне. – Если вы, парни, хотите ехать прямо сейчас, я подброшу Рэйвен.

Тишина.

Никто из них не двигается. Никто ничего не говорит.

Взгляд Ролланда мечется между нами четырьмя. Он останавливает его на мне, когда я резко произношу:

– Нет.

Его брови взлетают вверх:

– Нет?

– Нет, мать вашу. – Я скрещиваю руки на груди. – Если они едут, то и я с ними.

Он тоже скрещивает руки, присаживаясь на стол.

– Это был не вопрос. Мне нужно поговорить с тобой. С глазу на глаз.

– О чем? – спрашивает Мэддок, но не получает ответа на свой вопрос.

– Если хотите поговорить, говорите здесь. Мне нечего скрывать. А вам? Почему вы играете в молчанку? – я бросаю ему вызов, и он пронизывает меня взглядом.

– Боюсь, это не прокатит, – медленно произносит он. – Мне нужно поговорить с тобой наедине.

– Ну что, мне очень жаль, – рявкаю я, и в его взгляде появляется злоба.

Мэддок делает шаг.

– Она поедет…

– Послушай-ка, девочка, – перебивает его папа, но Мэддок встает между нами.

– Я сказал, она поедет с нами, – заявляет он, и внутри у меня все сжимается.

Да, малыш.

– И сейчас мы ничего не будем менять. – Он медленно оглядывается на меня через плечо. – Мы подождем тебя на улице. – Он смотрит мне в глаза, потом опускает взгляд на мой карман и поднимает обратно, чтобы убедиться: я понимаю, что он пытается сказать мне без слов.

Они не смогут услышать меня, как слышали у моей мамы, но они непременно заметят, если я вытащу свой нож и брошу его в чертово окно.

Он не думает, что нож мне пригодится. В обратном случае наша прошлая ночь прошла бы совершенно иначе.

Мы с ним крепко сшиты иголкой с ниткой.

Если я оторвусь, истекать кровью будет он.

Моя обеспокоенность переполнила меня и проникла в него.

Ройс, поколебавшись, встает с барного стула, и я перевожу взгляд на него.

Он кивает, хмурясь, они берут свои вещи и выходят на улицу.

Не медля ни секунды, я поворачиваюсь к Ролланду, который, конечно же, пытается считать каждое мое движение.

– Ваши сыновья очень нетерпеливы, так что… – я вскидываю руку, приглашая его говорить.

Ролланд молча слегка откидывается назад.

– Ладно, отлично. Вы, очевидно, ждете, когда я выскажусь. Так что я начну. Вы это планировали? – спрашиваю я.

– Да.

– Какую часть?

– Все, – с легкостью признается он.

У меня слегка ускоряется пульс.

– Зачем?

– Это было необходимо. И я отвечу на вопрос, который ты все не решаешься задать: мои сыновья ничего не знали.

Я слегка запрокидываю голову назад, делаю шаг вперед и кладу руки на барную стойку.

– Не притворяйтесь, будто знаете меня. И не вкладывайте в мой рот свои слова. Они сказали мне, что не были в курсе, и я решила, что верю им. Но, эй, раз уж мы об этом заговорили, какая у всего этого цель? Почему я здесь? – бросаю я вызов, не ожидая, что он озвучит настоящую причину.

Но папочка Брейшо – умный мужчина. Он отвечает мне, но его ответ абсолютно ничего мне не дает:

– Потому что ты нужна мне. – Он наклоняет голову. – А еще я никогда не спал с Равиной, ни разу.

Мои брови сходятся на переносице, и он встает.

– Каждый раз, когда я приезжал к ней, я платил ей только за то, чтобы поговорить с ней.

– О чем?

Он пронизывает меня взглядом.

– О разном. О тебе.

– Вряд ли это были очень полезные разговоры. Она ничего не знала о том, что я делала, куда ходила. Почему вы не наняли частного детектива? Очевидно, дело не в деньгах.