– Я не хотел, чтобы люди задавали вопросы, на которые я не мог ответить. И ты права. Наши разговоры не всегда были хороши, но в тот момент ты уже принадлежала мне, так что она старалась разузнать что-нибудь, чем можно поделиться, когда ждала меня.

– Это у вас бизнес такой – покупать маленьких девочек, Ролланд?

На его лице появляется напряжение. Он засовывает руку в карман и достает какую-то бумажку. Он приподнимает ее, но не протягивает мне, словно дразня меня.

– Мне нужно кое о чем тебе рассказать.

– И о чем же?

– Через минуту. Сначала ты должна дать мне слово, что не расскажешь моим сыновьям.

Я резко отодвигаюсь.

– Нет, черт побери.

– Это единственный вариант.

– Это плохой вариант. – Я поднимаю руки с барной стойки и иду к двери, но он преграждает мне дорогу.

– Боюсь, сейчас мы все лишены возможности выбирать, чего хотим, а чего нет, – говорит он.

Я фыркаю и обхожу его, отталкивая плечом.

– Ваше исследование оказалось провальным, если вы хоть на минуту решили, что сможете вот так манипулировать мной. К какому бы ее поведению вы ни привыкли, не ожидайте того же самого и от меня. Люди вокруг могут видеть в вас одного человека, я же вижу другого. Я предана вашим сыновьям, но вам я ничего не должна. Я не собираюсь делать для вас никаких скидок. Мне пофигу, какой фамилией вы прикрываетесь, притворяясь, будто она ваша. – Я окидываю его взглядом, а потом смотрю ему прямо в глаза. – Я надеюсь, что вы проведете какое-то время со своими мальчиками, мистер Брейшо, по-настоящему. И вы быстро поймете, что они не терпят лжи. Даже если она ваша. Вы хотели воспитать бесстрашных, сильных, решительных мужчин? Так вот они. – Я пожимаю плечами. – Время покажет, было ли ваше решение верным.

– Я еще не закончил говорить.

– Ну, зато я закончила слушать.

Выражение его лица остается непроницаемым, когда я поворачиваюсь и выхожу из дома, не закрывая дверь, чтобы он услышал слова, которые, я знаю, произнесет Мэддок.

– Все в порядке? – спрашивает он.

Я киваю.

– Просто еще один день из жизни богатых и безумных, в переплетениях всякой фигни.

– И что это значит? – зыркает на меня Мэддок.

– Очевидно, у вашего папочки есть секрет, и он не хочет, чтобы я поделилась им с вами.

Каждый мускул на их лицах напрягается.

Я через плечо оглядываюсь на потрясенного Ролланда, подошедшего ближе к двери.

– Идите на хрен со своими ультиматумами. Пусть она у вас в кармане, но меня вы никогда не заполучите.

Я сдвигаю брови, когда его губы раздвигаются в улыбке и он начинает аплодировать.

Он, мать его, аплодирует.

У меня отвисает челюсть.

– Спасибо, Рэйвен.

– За что?

– За то, что именно такая, какой они тебя считают. Они доверили тебе все, что у них есть, и, кажется, они были правы.

– Это что, тест, о котором вы все сговорились? – я оборачиваюсь и впериваю взгляд в парней.

– Нет, нет, – снова обращается ко мне Ролланд, качая головой. – Я сказал им, что не уверен, можно ли тебе доверять, но они тут же бросились тебя защищать. Вы четверо пришли к преданности друг другу без давления со стороны – именно на это я и надеялся.

– Если не считать вашего выхода из тюрьмы? – нахально вопрошаю я.

Ройс смеется, а у Ролланда дергается губа.

– Если не считать этого.

Ролланд окидывает взглядом своих сыновей.

– Я бы очень хотел посмотреть, как вы, ребята, играете, но мне нужно сохранить в тайне мое возвращение домой до конца соревнований. На финальной игре будет Донли Грейвен, а я надеюсь застать его врасплох через несколько дней.

– Зачем? – интересуется Мэддок.

– Мне нужно привести в порядок кое-какие дела, прежде чем я доберусь до него.

– Какие дела? – спрашивает Ройс.

Ролланд улыбается.

– Мы обсудим все чуть позже, парни.

– У меня есть дочь, – выпаливает Кэптен совершенно, мать его, неожиданно для всех.

Все замирают, и мы стоим в мертвой тишине.

Я, ошарашенная, перевожу взгляд с Кэптена на Ролланда.

Расправив плечи, высоко подняв подбородок, Кэптен смотрит прямо в глаза мужчине, которого любит как отца, но от которого скрыл свою самую большую тайну, чтобы защитить маленькую дочку.

Все эмоции на лице Ролланда угасают, он опускает плечи. В его глазах появляется мягкость, а уголки рта приподнимаются в грустной улыбке.

Он кивает и тихо произносит:

– Я знаю, сын.

Ройс с Мэддоком напрягаются, а Кэптен хмурится.

– Что значит «ты знаешь»? – спрашивает его Кэп. – Ты ни разу не спрашивал он ней.

– А ты ни разу не упоминал ее при мне, – отвечает он, и Кэптен опускает взгляд, но тут же поднимает, когда Ролланд подходит к нему. – Первый звонок, который я сделал по дороге домой, был нашим адвокатам. Они уже готовят документы, прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем.

– Документы? – голос Кэпа надламывается, и я шагаю к нему, чтобы взять его под руку.

Свободной рукой он приобнимает меня.

– Ей пора приехать домой.

Кэп сжимает руку, и я представляю, как на его лице отражается вселенская неуверенность, но не поднимаю взгляда. Что-то говорит мне, что он не хочет, чтобы я видела.

– Это правда возможно? – тихо спрашивает Ройс, делая шаг к отцу. – Она может приехать домой?

Нет ничего хуже, чем ложная надежда.

– Это возможно, и это случится. – Ролланд спускается с крыльца, попутно хлопает Ройса по плечу, но останавливается рядом со мной и Кэптеном.

Он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем повернуться к Кэптену.

– Это потребует немного времени, несколько недель, возможно, но уже скоро она будет здесь. Я обещаю тебе.

Кэпа начинает трясти, и он опускает свою голову к моей.

– Я уже нанял дизайнера, она ждет только твоего звонка, чтобы обсудить обстановку комнаты для малышки. Я собирался поговорить об этом с тобой сегодня вечером.

Кэп отпускает меня, чтобы обнять отца, и его братья тоже подходят, чтобы похлопать его по спине.

Они стоят так минуту, прежде чем разойтись.

После этого Мэддок сразу же притягивает меня к себе, а Кэп направляется к своему внедорожнику.

Ролланд кивает нам и возвращается в дом.

Мы все вместе едем в школу, и, кажется, они трое испытывают облегчение, а мне на грудь будто падает груз.