11 Царицын и Харьков с Полтавой — / Под властью рабочей руки, / И движутся дальше со славой / Бесстрашные наши полки («Красноармейцы», 1919).

12 Отметим, что задним числом рифма слава/Варшава приписывалась самому полководцу. В фильме В. Пудовкина и М. Доллера «Суворов» (1940) вернувшийся из опалы фельдмаршал приветствует ликующие войска возгласами: Измаил! Слава! Варшава! Слава! Полтава! Слава! Слава! Думается, эта географическая глоссолалия в роде «заумного Тургенева» восходит к многократно тиражировавшемуся впоследствии приказу Суворова перед штурмом Праги (Кого из нас убьют — царство небесное, живым — Слава! Слава! Слава!), впервые появившемуся, впрочем, лишь в 1847 г. в книге Я. Старкова «Рассказы старого воина о Суворове», т. е. тогда, когда название города уже прочно вошло в рифменное гнездо.

13 Ср. у Державина в позднейшем (1797, 1804) «Мужестве»: Без бодрственной одной главы, / Чем вознеслась Собийсков слава, / Став жен Цитерою, Варшава / Уж не соперница Москвы.

14 Отметим у Львова, Дмитриева и Державина (в «Мужестве») сопряжение тем столицы и головы, поддержанного как прозрачной латинской этимологией слова capital, так и русским графическим сходством (слава/глава).

15 Ср. поэтический призыв к лишению мятежной провинции имени — в стихотворении В. Туманского, написанном в иную эпоху на новое покорение Варшавы: «Реки: нет Польши и не будет, / И имя Польши мир забудет! / И на развалинах ея / <…> Возникнет Русь передовая» (цитируется в записи А.И. Тургенева; см. об этом [Лейбов, Осповат]).

16 О скептической реакции «паркетных умников», не верящих в русскую победу, на песню Кованько см. в мемуарах редактора «Сына Отечества», в первом номере которого появилось стихотворение: [Греч: 186].

17 Ср. отзвук этой рифмы в письме Вяземского А.И. Тургеневу от 8 ноября 1818 г.: «Я и то хожу, как убитый, и пою с Сумароковым: «Саввушка-Савва / Где твоя слава, / Ой ты, Варшава»» [ОА: 140]. Отметим у Вяземского альтернативный способ рифменного введения этого астионима в «Станции» (1825). Варшава, представленная в автобиографически-бытовом, а не в историко-одическом ключе, закономерно обретает тут экзотическую рифму-полонизм («кава»).

18 Это произошло в Царском Селе 4 сентября. Стихотворение написано одновременно с «Бородинской годовщиной»; уже

5 сентября стихотворные отклики Пушкина и Жуковского были представлены императору, 7 сентября было получено цензурное разрешение на выпуск их отдельной брошюрой, в которую вошло также стихотворение «Клеветникам России» [Летопись: 380–381]. 8 сентября песня Жуковского была опубликована и в «Северной пчеле» (№ 201). В издания своих сочинений Жуковский это стихотворение не включал.

19 Характерно, что в написанной ранее инвективе «Клеветникам России» этой рифмы нет: законы тематического развертывания (и своего рода поэтическое суеверие) заставляют избегать громкой рифмы до усмирения мятежников.

2 °Cм. об этом: [Осповат].

21 Ср. демонстративное переосмысление ситуации в августе 1914 г. (после официальной декларации вел. кн. Николая Николаевича о будущем воссоединении польских земель и автономии Польши) с перемещением ключевой лексемы «слава» в середину стиха: В первый раз по улицам Варшавы /

С легким сердцем прохожу один. / Не гнетет меня кошмар кровавый / Темной славы роковых годин (Брюсов). С другой стороны, ср. в неопубликованном агитационном наброске Маяковского 1920 т.: Шляхта зарвалась, отучим ее ж. / Ваши марш в славу. / Даешь / Варшаву! [Маяковский: 143].

Литература

АГМ / Архив графов Мордвиновых. СПб., 1901. Т. II.

Болотов / Современник<,> или Записки

для потомства Андрея Тимофеевича Болотова // Библиограф. 1896. № 2.

Гаспаров / Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. М., 2000.

Греч / Греч Н.И. Воспоминания //

Греч Н.И. Записки о моей жизни. М., 1990.

Державин / Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. СПб., 1866. Т. III.

Западов / Западов В.А. Державин и русская рифма XVIII в. // XVIII век. Сб. 8: Державин и Карамзин в литературном движении XVIII — начала XIX в. Л.,1969.

Лейбов, Лекманов / Лейбов Р., Лекманов О.

Заметки о Тарту в современной русской поэзии: освоение места // Блоковский сборник. [Вып.] XVIII: Россия и Эстония в XX в.: диалог культур. Тарту, 2010.

Лейбов, Осповат / Лейбов Р., Осповат А.

Первый отклик русской поэзии на польское восстание 1830–1831 гг. // Natales grate numeras? Сб. статей к 60-летию Георгия Ахилловича Левинтона. СПб., 2008.

Лейбов, Степанигцева, Фрайман / Лейбов Р., Степанищева Т., Фрайман И. Рифменное клише как аргумент в идеологических спорах: к истории одной русской рифмопары // И время и место: Историко-филологический сб. к 60-летию А.Л. Осповата. М., 2008.

Летопись / Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. М., 1999. Т. 3:1829–1832.

Лилли / Лилли Иэн К. История одной русской рифмы: «любовью» — «изголовью» //Язык. Стих. Поэзия: Памяти М. Л. Гаспарова. М., 2006.

Лотман, Успенский / Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф — имя — культура // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн, 1992. Т. I: Статьи по семиотике и типологии культуры.

Лосев / Лосев В.В. Как много в этом звуке?

(Москва как рифма в классической и современной русской поэзии) // Москва и «московский текст» в русской литературе XX в.: Материалы VIII Виноградовских чтений. М., 2005.

Маяковский / Маяковский В. Поли. собр. соч.: В 13 т. М., 1961. Т. 13: Письма и другие материалы.

ОА / Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1899. Т. I.

Обатнин / Обатнин Г. «Поэзия грамматики» // С любовью к слову: Festschrift in Honour of Professor Arto Mustajoki on the Occasion of his 60th Birthday. Helsinki, 2008.

Осповат / Осповат А.Л. Пушкин, Тютчев и польское восстание 1830–1831 годов // Пушкинские чтения в Тарту: Тезисы докладов научной конференции. Таллин, 1987.

Петров / Сочинения Василия Петрова. Ч. II. СПб., 1811.

Фрайман / Фрайман И. Рифменное клише «любовь — кровь» в русской лирике 1820-1830-х годов // Тартуские тетради. М., 2005.

Boele / Boele О. The North in Russian romantic literature. Amsterdam; Atlanta, 1996.

Олег Лекманов. Исаак Бабель, «Мой первый гусь» Опыт медленного чтения

«Вся «Мадам Бовари» написана по системе танок. Потому Флобер так медленно и мучительно ее писал, что через каждые пять слов он должен был начинать сначала»1. Эти слова Осипа Мандельштама о литературном учителе автора «Конармии» в полной мере можно отнести и к ученику. В чрезвычайно сжатых, по многу раз переписывавшихся рассказах Бабеля очень велика роль каждого отдельного слова. Оно у Бабеля отборное, не раз взвешенное и попробованное на вкус; именно слово, а не словосочетание или тем более предложение, является подлинной мерой бабелевских произведений. «Острая фабула