Последовало короткое молчание, а затем его отцу и матери хватило наглости рассмеяться, как будто я только что рассказала гребаную шутку. Я схватила бокал с вином, уже готовая выплеснуть его на них двоих. Но Линкольн поймал меня за руку прежде, чем я успела это сделать.

– Идем, девушка мечты. Уходим отсюда, – пробормотал Линкольн, в его голосе слышалось веселье. Он переплел свои пальцы с моими, и мы встали. – Я скажу это абсолютно без уважения, – обратился Линкольн к своим родителям. – Идите нахер.

Затем он оттащил меня, и мы ушли под аккомпанемент их смеха.

– Если бы она только знала… – мне показалось, я услышала гогот Анстэда, но не обратила на него внимания.

Я вышла из особняка и, ощутив на коже душный вечерний воздух, попыталась угомонить бешено колотящееся сердце. Черт подери, я радовалась тому, что мы оттуда выбрались. Я ожидала, что ужинать с семьей Линкольна – не самое приятное времяпрепровождение, но такое мне и в голову не приходило…

Я покосилась на Линкольна, ожидая увидеть его сердитым или опустошенным из-за того, что произошло, но он смотрел на меня так, словно ничего не мог с собой поделать. Будто я стала ответом на все его надежды и мечты.

– Ты меня погубишь, девушка мечты. Черт возьми, ты… все, – пробормотал он хриплым от эмоций голосом.

Мы часто использовали это слово. Говорили, что мы все друг для друга. И казалось, оно идеально описывало наши чувства. Будто только этим словом и можно объяснить, что твоя родственная душа – живое дышащее создание, от одного только взгляда на которое весь мир переворачивается с ног на голову.

Мое сердце переполняли чувства, в нем было столько любви… На секунду я усомнилась, что смогу это вынести. Ощущения били через край.

– Как и ты, – прошептала я, зная, что последую за ним куда угодно.

Мы шли по длинному тротуару, луна заливала деревья и кусты неземным светом. Я легко могла вообразить, что мы попали на страницы мрачной сказки и вырвались из цепких лап злых короля и королевы.

– Они такие ужасные, – произнесла я через мгновение с глубокой печалью, окутывавшей меня своим плащом.

Линкольн крепче сжал мою руку и фыркнул.

– Знаю. Кошмарные. Но знаешь, впервые… Мне, черт возьми, наплевать.

Я застенчиво улыбнулась. Боже. Я ведь только что назвала его родителей… ублюдками. В кого я превратилась?

– В крутую девушку, – пробормотал Линкольн, и я осознала, что говорила вслух.

Мы уехали из этого дома ужасов, и я пообещала за нас обоих – ни один из нас больше не переступит порог этого особняка.

Глава 34

Линкольн

Первый матч второго раунда, и все шло чертовски ужасно. В течение обычного сезона «Нью-Йорк» не составлял нам конкуренцию, но сегодня они играли, как дикие звери.

Я всего-то на секунду отвернулся, а мы пропустили четыре шайбы. У Бендера, нашего вратаря, это была буквально худшая игра в его жизни.

Мы пытались собраться, но тут Ари впечатали в борта с такой силой, что я удивился, как он вообще не потерял сознание. Он рухнул на лед, и моя кровь вскипела. Я бросился к Эндрюсу, одному из придурков-форвардов «Нью-Йорка», и наши клюшки застучали друг о друга. Звук эхом разносился по арене. Я нанес удар первым и попал ему в челюсть, заставив его отшатнуться. Эндрюс быстро пришел в себя и ударил меня в живот, практически выбив из меня дух.

Я стиснул зубы и бросился на него, к драке присоединилось еще несколько игроков. Кто-то толкнул меня в спину, и я, не удержав равновесие, полетел вперед. Толпа напоминала пороховую бочку, зрители ликовали и подбадривали нас. Я физически ощущал их энергию.

Внезапно вмешались судьи, они растащили нас в стороны и поволокли к штрафным боксам. Пока я сидел и переводил дыхание, наблюдал за Ари, которому каким-то чудом удалось избежать пенальти. Его улыбка тянулась до ушей, будто он побывал в Диснейленде, а не получил синяк под глазом. Друг кивнул мне, потому что ситуация правда сложилась уморительно, и игра продолжилась.

После драки команда, черт возьми, наконец-то воодушевилась. Я вышел из штрафного бокса через две минуты (привилегия «суперзвезд»), и мы принялись исправлять положение, медленно, но верно сокращая преимущество «Нью-Йорка». Толпа сходила с ума от каждого забитого гола, и своим ревом они дарили нам жизненные силы.

На исходе третьего периода мы сравняли счет – 4:4. А затем наступил овертайм [16].

Минуты тянулись, но ни одна из команд не уступала ни на йоту. По крайней мере, Бендер вспомнил, как ловить гребаные шайбы. Теперь он играл совсем не так, как в начале.

Наконец на последней минуте овертайма мне удалось прорваться. Я покатился к воротам, и вратарь «Нью-Йорка» вознамерился бросить мне вызов. Зря. Он допустил ужасную ошибку, потому что я жил игрой. Я сделал ложный выпад влево, взмахнул запястьем и отправил шайбу… прямо в сетку.

Следующие несколько минут сохранились в моей памяти только короткими вспышками экстаза. Товарищи по команде выбежали на лед, надрывая глотки. Во время празднования победы меня хлопали по спине, толкали вперед, на меня наваливались всей толпой. Мы скакали от переполнявшего нас восторга, и арену наполняли звуки ударов клюшек по льду.

Если бы я знал, как быстро это ощущение испарится, то ухватился бы за этот момент еще хоть ненадолго. Мысленно запечатлел его…

Перед тем как все изменилось.

Монро

Я напевала себе под нос, заправляя кровать, как вдруг зажужжал телефон. Я потянулась к нему и увидела сообщение с неизвестного номера.

Я нахмурилась. Секунду спустя на экране появилось видео. Сначала я не понимала, что происходит. Оно было зернистым и нечетким. Но пока видео воспроизводилось, в моих жилах стыла кровь.

– Чего тебе, модник? – недовольно спросил мой домовладелец Джаред… у Линкольна.

– Я хочу поговорить о Монро, – спокойно ответил Линкольн.

Джаред ухмыльнулся:

– Чего ты хочешь от моей миленькой арендаторши?

– Мне нужно, чтобы ты выселил Монро из ее квартиры. И чтобы ты сделал это сегодня вечером, – голос Линкольна звучал холодно и по-деловому.

Джаред усмехнулся.

– С чего бы мне это делать? Монро хороший арендатор. Всегда платит вовремя. И она… очень сговорчивая. Мы с ней отлично ладим.

Я поморщилась. Какой же он ублюдок. С ним я уж точно никогда не была «сговорчивой».