Льерваль – Кранделен – Брей-ан-Ланнуа – Супир – Шавон – Сен-Мар – Вотен. Переходами ок. 20 км за ночь. Пункт назначения – Фиме, там в день прибытия у местного командования должны быть запрошены дополнительные помещения для расквартирования. Назначенный главным командованием офицер предоставит на месте необходимую информацию. В целом допускаются только ночные переходы – так, чтобы марш начинался с наступлением темноты и достижением места привала к рассвету. Всем подразделениям строго указать, что на ночном марше при появлении самолетов противника все транспортные средства и т. п. должны по возможности скрываться под деревьями, на открытых участках любое продвижение должно быть сразу остановлено. Также каждый привал в дневное время должен быть замаскирован. Лошадей и транспортные средства укрывать под деревьями, руинами домов. Маскировка необходима даже в деревнях, чтобы исключить обнаружение при приближении самолетов. Костры запрещены. Избегать дыма. Не рассчитывать на постои. Подразделениям получить снабжение в походных складах в Атисе или Лаоне, с расчетом провианта на два дня после пересечения линии Пьерман – Лаон – Сиссон. Крупной поклажи не брать! Подчеркиваем, что исполнение этих указаний будет контролироваться. С собой – повозки с провиантом, фуражом и водой. Отмечаются перебои с водой на марше в районе Шмен-де-Дам.

Приписка штаба полка: маршрут и пункт назначения объявить только офицерам. Проинструктировать расчеты, как вести себя на марше, на привале и при появлении самолетов. На марше быть осторожнее с фонариками и спичками! Погоны и номера на транспортных средствах закрыть.

Капитан Бретт прочитал приказ и вернул его Веллеру со словами:

– Господа, думаю, это окончательный смертный приговор.

9

«Не рассчитывать на постои». «Отмечаются перебои с водой на марше в районе Шмен-де-Дам».

Полк выдвигается.

Впереди подразделений – командиры со штабами.

Райзигер каждую ночь с Веллером.

Почти всю дорогу рысью. Под утро отряд разделяется, командиры дивизионов дожидаются, когда батареи подойдут и разместятся на привал.

Самая безотрадная, самая жуткая местность из тех, что попадались Райзигеру.

Пока ехали верхом с Веллером, поддерживать разговор было невозможно. Куда бы ни ступило копыто коня, куда бы ни упал взгляд – повсюду полное разрушение. Повозки приказано по возможности прятать под деревьями, но здесь нет ничего, кроме раскрошенных и побитых пеньков. Укрыться под развалинами домов? Ничего, кроме ровного слоя щебня, размолотого на атомы. Поверх воткнуты таблички: «Здесь была деревня А», «Здесь была деревня Б».

Ночами темно. Тем страшнее к рассвету, когда приподнимается завеса тумана: усеянный кратерами пейзаж – самый покинутый, самый холодный, самый ужасающий. Ни травы, ни цветка, ни камня. Ничего, кроме глубоких ям, частично заполненных зеленоватой вонючей водой. Напряжение невыразимое. Раз в полчаса надо слезать с лошади, брать ее за повод и вести в заданном направлении. Зачастую под утро вместо батареи из четырех орудий приходит одно. Остальные остались где-то в грязи. Проходят часы, прежде чем они догоняют.

Никакой воды, кроме тех жалких емкостей, что взяли с собой. Умыться невозможно. На девятый день переброски солдаты и офицеры покрылись коростами и заросли бородами.

Готовить пищу запрещено, питаются хлебом с холодными консервами, хлебом с хлебом.

Всякий раз, когда появляется надежда, что близок конец, наша цель, снова является офицер с запечатанным приказом. Полк ползет дальше. Немыслимо, чтобы этот отряд, который, кажется, состоит из одних больных людей, пошел в бой.

На одиннадцатый день местность получше. Уже есть деревья, остатки домов. А вот и деревня. Там снова офицер. Распечатывается приказ: штаб третьего дивизиона встает здесь, в деревне, на постой. Батареи дивизиона следующей ночью выдвигаются на назначенные позиции. А как же фронт? «Да, фронт близко».

Странная тишина. За весь день ни выстрела.

Ближе к вечеру изредка слышен разрыв гранаты малого калибра.

Капитан с двумя офицерами и Винкелем в большой комнате штаб-квартиры. Трое командиров батарей приходят с позиций с докладом.

Спрашивают взглядом: что теперь?

Никто ничего не знает. Даже капитан. Приказ из полка пришел с незначительными подробностями. Капитан весело жмет руки офицерам:

– Но господа, что может случиться? Нам определенно снова подфартило. Кажется, вся основная дребедень происходит в другом месте. Слышите: полный штиль на фронте… – он прерывается. Входит ординарец из штаба полка:

– Новый приказ по третьему дивизиону.

Капитан вскрывает письмо:

– Нервничаете, ребята? С ума можно сойти со всей этой вашей секретностью. Что вообще творится?

Ординарец пожимает плечами:

– Я тоже ничего не знаю, герр капитан.

Приказ, секретно, записать и передать только через офицера. Ввод батарей только следующим образом: с десяти часов вечера каждый час выставлять по одному орудию от батареи. Через час следующее и так далее. Соблюдать крайнюю осторожность, чтобы расстановка происходила совершенно бесшумно. Колеса лафетов необходимо обмотать соломой. Расчеты проинформировать, что любое использование фонариков, спичек и курение будут строго наказываться! Телефонами не пользоваться ни при каких обстоятельствах. Прокладка любых кабелей запрещена! Вместо этого один офицер с лошадью от каждой батареи день и ночь остается при штабе. Все позиции уже достаточно обеспечены боеприпасами. Как только будет выставлено последнее орудие от каждой батареи, офицеры и солдаты покидают позицию, исключая караул из двух человек, которых следует предупредить под страхом сурового наказания, что после рассвета ни при каких обстоятельствах нельзя производить ни малейшего движения. Отведенные с позиций офицеры и солдаты размещаются в кавернах, обозначенных на прилагаемой схеме, примерно в трех километрах позади батарей до дальнейшего уведомления. Они также должны быть абсолютно неподвижны с рассвета до заката. С трех часов ночи не разрешается пересекать местность ни с обозами, ни верхом. Паек готовить ночью, доставлять пешком в готовом виде. На входящую почту в ближайшие дни не рассчитывать. Отправка также запрещена.

Капитан кладет приказ на стол. Полковой ординарец отдает честь и уходит. Капитан:

– Всё ясно, господа? Думаю, вы понимаете: всё происходящее сейчас при любых обстоятельствах настолько секретно, что даже расчеты должны оставаться в полном неведении. Пришлите ко мне ваших младших офицеров в качестве вестовых. Благодарю вас. Ни пуха, ни штыка!

В эту ночь полковой ординарец приходил еще три раза. Капитан уже давно лег на кровать на втором этаже. Офицеры-вестовые от батарей тоже разместились наверху, в соседней комнате.

Веллер и Райзигер внизу вместе с несколькими писарями и чертежниками – обрабатывают новые приказы.

О сне не может быть и речи. Чувствуется, как пришла в движение машина, которая, несмотря на требующуюся гигантскую производительность, должна соблюдать как важнейшее условие точнейшую точность.

Только точность всех цифр может ее обеспечить! А поток этих цифр столь велик, что Веллер и Райзигер уже забыли, какое число означает один, сто, сто тысяч человек. Миллиметр на картах перед ними означает гибель