можно спокойно подстрелить барана или жирную свинью. Но разве в этом состоит работа солдата – стрелять баранов и свиней?

Расчеты устают всё сильнее. Лошади уже едва тянут. Погода настолько испортилась, что орудиям угрожает ржавчина. Вперед, вперед! Среди офицеров тоже волнение: хоть что-нибудь бы показалось навроде врага!

Наконец, слава богу, штаб, идущий впереди отряда, натыкается на сгоревший, разрушенный замок посреди деревни. Слава богу: уж здесь-то должны быть враги.

Переводчика сюда! Враги? Местные смеются с облегчением и радостью:

– Да, конечно, это большевики.

Наконец-то у немецкого наступления появляется подходящий лозунг: «Осторожно! Скоро столкнемся с Красной армией». Никто не знает, что это такое. Но звучит здорово – загадочно, долгожданно. Эти слова заставляют солдат снова готовиться к бою, чистить пушки от ржавчины, возвращают офицерам бодрую выправку. Ха, Красная армия!

Спустя сорок восемь часов еще один сгоревший замок, после двухдневного перехода – еще одни сгоревшие руины. Солдаты всё стреляют баранов и жирных свиней, едят и жадно внимают слухам, доходящим с просторов России: говорят, уже как-то раз отряд Красной армии уничтожил немецкое подразделение. Говорят, немецкий отряд, недолго думая, поставил к стенке нескольких большевиков.

Есть даже что-то вроде воодушевления: ура, да здравствует война.

Но воодушевление недолговечно, так как ему всё время сопутствуют бараны и жирные свиньи. И вот снова: солдаты устали, пушки ржавеют, офицеры скучают.

Однажды утром отряд 3/253 оказывается на берегу Даугавы. Занимают без боя. Офицеры ругаются, солдаты ругаются, орудия молчат, а бараны и жирные свиньи здесь, кажется, повымерли. Спасает лишь одно. Получен приказ: резервный 253-й полк полевой артиллерии отправляется на Западный фронт.

10

Господа, когда я имел честь впервые выступать в рейхстаге 29 ноября прошлого года, я довел до сведения палаты, что русское правительство разослало всем воюющим державам предложение вступить в переговоры о прекращении огня и всеобщем перемирии. Мы и наши союзники приняли это предложение и немедленно направили своих представителей в Брест-Литовск. Державы, ранее бывшие союзниками России, приглашение не приняли.

О ходе переговоров господа осведомлены… Они помнят о неоднократных перерывах, заминках и возобновлении переговоров. Мы подошли к тому моменту, когда пора уже было решить «или-или». Третьего марта мирный договор был подписан в Брест-Литовске, а шестнадцатого числа этого месяца он был ратифицирован уполномоченным собранием в Москве… Однако, господа, не стоит обманываться: мира во всем мире еще нет! К сожалению, государства Антанты не имеют ни малейшей склонности отказаться от чудовищных военных действий – кажется, у них еще есть желание продолжать войну до конца, до нашего полного уничтожения. Не будем унывать по этому поводу. Мы готовы ко всему. Мы готовы пойти на дальнейшие тяжелые жертвы. Бог, помогавший нам до сих пор, будет и впредь помогать нам. Мы верим в свою правоту, доверяем нашей несравненной армии, ее славным командующим, ее героическим бойцам. Мы верим в наш храбрый, стойкий народ. Однако ответственность за всё это кровопролитие, господа, ляжет на головы тех, кто по своему легкомысленному упрямству не желает прислушаться к голосу мира.

(Доктор граф фон Хертлинг, рейхстаг, 18 марта 1918 г.)

Глава пятая

1

По пути из России во Францию двести пятьдесят третий полк потерял семь офицеров… По их словам, все они заболели желудочными болезнями. Ни один врач не смог их вылечить.

2

Эшелоны сделали остановку в Берлине на семь часов. Расчетам было запрещено покидать территорию вокзала. Офицеры получили увольнительную в город.

На платформах распространяли листовки.

Берлин, 1 ноября 1917 г.

ОБРАЩЕНИЕ К ТОВАРИЩАМ!

Поддержание дисциплины в таком городе, как Берлин, в такое время, как то, что мы переживаем сейчас, является серьезной задачей. К каждому из вас я обращаюсь с просьбой: «Помогите мне решить эту задачу». Наш общий долг – поддерживать и укреплять дисциплину среди военнослужащих здесь, на Родине, дабы продолжать побеждать в великой битве, которую большинство находящихся в городе солдат так или иначе призваны довести до счастливого разрешения. Хороший пример, подаваемый офицерами, наиболее способствует достижению этой благородной цели. Даже если отдельному солдату, вернувшемуся с фронта, то или иное постановление или предписание, непосредственно касающееся Берлина, может показаться обременительным или излишним, будьте уверены, что эти постановления имеют твердые основания и служат одному лишь общему благу.

Поддерживайте самодисциплину при времяпрепровождении на улице, в заведениях, в общении друг с другом и с подчиненными. По-товарищески делайте замечания офицерам, нарушающим правила служебной этики, и, невзирая на лица, докладывайте мне о проступках, затрагивающих нашу служебную честь.

Недавний опыт побудил меня в особенности обратить ваше внимание на следующие моменты…

Ни расстегнутое пальто, ни трость – коль скоро того не требует перенесенное ранение – ни оружие, ни перчатки не совместимы с представлениями о приличном уличном костюме. Потакание себе в этом отношении быстро будет перенято нижними чинами.

Когда здорового офицера поддерживает дама, а он позволяет ей руководить собой, это выглядит не по-мужски и неприлично.

Не принято, чтобы при отдании приветствия товарищам одна рука была засунута в карман пальто, а при входе в общедоступный ресторан офицер не имел убора на голове… Господам, занявшим места у окна в больших кафе, неуместно отказывать во внимании проходящим мимо товарищам.

…В особенности я предостерегаю молодых офицеров, получивших возможность появиться на улице или в заведении, не использовать слишком резкий тон, могущий вызвать недовольство публики. Надлежит учитывать, что вокруг находятся как старослужащие, так и новобранцы, присягнувшие добровольно и еще не имеющие основательной военной подготовки. В этом случае было бы уместно строгое замечание, сделанное не без известной доли товарищеской доброжелательности.

Единодушное воодушевление, абсолютная воля и непоколебимая уверенность в победе, готовность идти на жертвы могут легко поколебаться во всех сословиях нашего народа, если офицер, где бы он ни появился, не будет блюсти поведение, достойное серьезности нашей эпохи. Репутация нашего сословия, подтверждаемая блестящими успехами нашего оружия на поле боя, даже среди народных масс, до войны относившихся к офицерам неодобрительно, является великим достоянием, которое каждый должен стремиться сохранить. Посему крайне важно, чтобы офицер повсюду выглядел достойно в соответствии со своим статусом. Тот факт, что отдельные проступки, к сожалению, неоднократно вызывали праведное возмущение в широких кругах населения, является весьма прискорбным фактом, который заставляет меня в заключение подчеркнуть те моменты, которые к этому привели. Офицеру недостойно появляться в форме на улице или в заведениях с сомнительными женщинами. Ему изменяет чувство такта, если он в подобной компании посещает заведения, где может встретить своих товарищей с их дамами. Вход в кабаре,