фотографий, чем можно было ожидать от человека, избегающего публичности[405]. Тем не менее, если не считать писем партнерам, через всю шумиху 1960-х он пробрался на цыпочках и со ртом на замке: он по-прежнему не хотел, чтобы кто-то садился ему на хвост.

Даже когда шанс получить известность постучался к нему в дверь, он им не воспользовался. Несколькими годами ранее Баффетта в Kiewit Plaza посетил фондовый агент Джон Лумис. Жена Лумиса, Кэрол, вела колонку об инвестициях в журнале Fortune.

Уоррен и Сьюзи встретились с Лумисами в Нью-Йорке. Амбициозная журналистка Fortune и молодой финансовый управляющий из Омахи с хорошими связями и блестящими результатами обнаружили, что у них много общего: рвение разоблачать мошенников, сорочья одержимость мелочами и соревновательность. Они стали переписываться, и в итоге она ввела его в мир большой журналистики. Он начал помогать ей с идеями для статей. «Кэрол очень быстро стала моим лучшим другом, как и Чарли», – говорит Уоррен[406]. О Баффетте она все это время ничего не публиковала.

В конце 1960-х новые инвестиционные задачи Баффетта и жажда личного внимания соединились с его давним интересом к газетам и издательскому делу, что в корне изменило его мир.

Он погрузился в черно-белый мир журналистики. Страница за страницей газеты ложились на финансовые отчеты из газет и журналов, разбросанных на его столе.

Баффетт мечтал быть не просто инвестором, а издателем, чтобы иметь влияние, которым обладали те, кто снабжает публику новостями. И здесь свои плоды принесло еще одно знакомство. В офисе Уоррена появился друг Сьюзи, Стэнфорд Липси, и сказал, что хочет продать газету Omaha Sun Newspapers. Баффетт заинтересовался его предложением.

Несмотря на собственное высокое положение в обществе Омахи, Баффетт проявлял особый интерес к разоблачительной публицистике Sun. Еще с тех времен, когда он записывал автомобильные номера с целью поимки грабителей, он хотел поиграть в полицейского. «Я интуитивно догадался, что Уоррен понимает роль газет в обществе, – вспоминает Липси. – Мне не нравились перспективы бизнеса Sun, но я знал, что у Уоррена хватит денег на то, чтобы журналистика не пострадала из-за экономики. В итоге за 20 минут дело было сделано».

«Я посчитал, что мы заплатим за нее миллион с четвертью и будем получать 100 тысяч в год», – говорит Баффетт. – Деньги партнерства лежали без дела, а он очень хотел стать издателем. Он желал заполучить Sun настолько сильно, что согласился принять Липси в партнерство, хотя начал подумывать о его закрытии.

Баффетт хотел стать издателем национального масштаба. Через своего знакомого в политических кругах, секретаря штата Западной Вирджинии Джея Рокфеллера, Баффетт познакомился с Чарльзом Питерсом – идеалистом, начавшим издавать журнал Washington Monthly.

В качестве партнеров Баффетт привлек в Washington Monthly Фреда Стэнбэка и Розенфельда, предупредив, чтобы они не ждали больших прибылей. На самом деле он считал, что финансовые перспективы могут иметь обратную зависимость с журналистским успехом издания. Но зато какие скандалы можно будет осветить, какие идеи продвинуть, какие разоблачения сделать! В итогге Стэнбэк и Розенфельд вложили деньги в журнал[407].

Вскоре первоначальный капитал Washington Monthly был исчерпан. Баффетт стоял перед перспективой вложить еще 50 тысяч долларов. У них с Питерсом состоялся 50-минутный телефонный разговор. «С инвестиционной точки зрения все говорило о провале», – вспоминает Питерс. Баффетт сказал, что редакторам придется вложить часть собственных денег и привлечь сторонних инвесторов. Сам Уоррен, по его словам, увеличит эту сумму[408].

Хотя Washington Monthly публиковал сильные статьи, этого было недостаточно. Он с самого начала знал, что издание не принесет прибыли, но считал, что оно должно отчитываться за вложенные деньги. Ему было стыдно, что он втянул в это дело Стэнбэка и Розенфельда. Баффетт хотел быть в журналистике партнером, а не просто «спонсором идеализма».

Но даже несмотря на неоднозначные результаты, Уоррен преследовал личные интересы, о которых он рассказал партнерам в письме от октября 1967 года. Возможности на рынке в это время продолжали истощаться. До сих пор Баффетт никогда не уклонялся от возможности обогатиться. Но он всегда играл на той же стороне, что и его партнеры, используя свою алчность как в их интересах, так и в своих собственных.

Он начал прикидывать, как лучше свернуть партнерство. В конце мая 1969 года Баффетт написал партнерам письмо, в котором сообщил, что, даже понизив планку, он не стал работать меньше. Несколько позднее он сообщил ошеломляющую новость, уведомив о закрытии партнерства в начале 1970 года. «Я не приспособлен к этой рыночной среде и не хочу портить свои приличные результаты, пытаясь играть в игру, которой не понимаю. Лучше уж я уйду героем сейчас»[409].

Чем он собирался заняться дальше?

«У меня нет ответа на этот вопрос, – писал Баффетт. – Но я точно знаю, что в 60 лет мои цели будут иными, чем в 20»[410].

Партнеры стонали от разочарования, а некоторые – от страха. Даже самые неопытные научились остерегаться перегретого рынка. Некоторые не доверяли никому, кроме Баффетта.

Сьюзи была рада, хотя бы из-за детей, что Уоррен закрывает партнерство. Им было чрезвычайно важно, что думает о них отец. Сьюзи-младшей всегда доставалась большая часть скудного внимания, которое Уоррен уделял детям. Питер понимал, что ему благодарны за то, что он ведет себя тихо и остается в тени. Но 14-летний Хоуи, который всегда искал эмоциональной связи с отцом, но так и не обрел ее, с возрастом становился все более неуправляемым. Уоррен полагал, что Сьюзи сама обо всем позаботится. Но к этому времени Сьюзи и сама перестала пытаться контролировать детей. От идеалистических ожиданий в отношении своего брака она отказалась уже очень давно. Ее внимание все больше занимали «праздношатающиеся», как выразился один из друзей семьи, которые бродили по дому Баффеттов, искали ее помощи и занимали ее время[411].

Поскольку она почти всегда принимала людей безоговорочно, среди ее «клиентов» попадались преступники, мошенники, наркоманы. Один предположительно оказался владельцем публичного дома. Некоторые обманом выманивали у Сьюзи деньги, против чего она в целом не возражала. Баффетт был в ярости от мысли, что таким образом обманывают и его самого, но со временем стал относиться к беспечности Сьюзи как к составляющей ее обаяния.

Сама Сьюзи тоже начала нуждаться хотя бы в небольшом внимании. По словам друзей семьи, ей не нужно было много. Она отказывала себе в путешествиях, посещении музеев и театров, потому что Уоррену это было неинтересно. На людях он активно ее хвалил, но дома впадал в свое обычное состояние, сосредоточившись на работе. По