Шрифт:
Закладка:
А следствие по делу о покушении на монарха привело к тому, что на скамье подсудимых рядом с молодым Шателем оказались и члены ордена иезуитов.
Вторжение королевских следователей, искавших доказательства вины ордена, в иезуитские колледжи Клермона и Мэзон Сен-Луи только укрепило всеобщие подозрения. Выходит, что Шатель был киллером, отправленным на это задание зловещей Компанией Иисуса. Его по-быстрому приговаривают к смертной казни через два дня после совершения преступления и, привязав ноги и руки к четырем лошадям, пущенным в галоп в разные стороны, живьем разрывают на куски. Но правда ли иезуиты были заказчиками этого покушения? Повторимся: подозрения сильны, улики недостаточны. Так или иначе, результатом следствия было изгнание ордена из Франции на некий период.
Посягательство на жизнь короля стало отличным предлогом для принятия мер, которых требовали многие подданные Генриха: поговаривали о незаконном вмешательстве ордена в политику и чрезмерной активности иезуитов в сфере педагогики. Кроме того, учитывая, что многими послушниками являлись испанцы, а корни Компании были сугубо пиренейскими[78] иезуитов не без причины подозревали в близости к мадридскому двору, усердно оспаривавшему у Франции главенство в Европе в тот период.
Генрих IV погибнет в 1610 году, став жертвой другого покушения. Смертельный удар нанесет ему католический экстремист Франсуа Равальяк, тридцати двух лет, безуспешно пытавшийся примкнуть к ордену иезуитов. Его также четвертуют на парижской площади Отель де Билль.
Буквально за несколько десятилетий своего существования Компания Иисуса приобрела отвратительную известность, что то и дело подчеркивают всевозможные пасквили, судебные процессы и бытовавшие в народе кривотолки. К примеру, опубликованный в Англии в год убийства Генриха IV памфлет озаглавлен так: "Разоблачение тайных порядков и привычек иезуитов". Маленький томик до отказа набит клеветническими измышлениями, перемешанными с мелодраматическими элементами, которые впоследствии превратятся в типичные мотивы готического романа: "Перед будущим убийцей клали нож, завернутый в отрез материи и спрятанный в корзинку из слоновой кости, покрытую пластинкой с выгравированным агнцем (Agnus Dei) и текстом, выведенным изящными буквами. Нож доставали оттуда, чтобы окропить его святой водой".
К каждому орудию убийства прикреплялись пять или шесть цветных жемчужин, имевших двойной смысл: они указывали на число кинжальных ран, которые требовалось нанести приговоренному, а также на количество душ, освобожденных, как только убийство свершится, от пребывания в чистилище. "Вся дьявольская Компания склонялась к его [наемного убийцы] ногам. Его убеждали в том, что в нем сокрыта частица божественного, а окружающие так ослеплены блеском, от него исходящим, что не выдерживают и падают ниц. Новобранца убеждали, что он сразу же отправится в райские кущи, избежав мук чистилища". Обещание, которое фанатики любого толка, и не только религиозные, повторяли во все времена, продолжая прибегать к нему даже сегодня, к несчастью для своих наиболее наивных адептов.
В другой книжечке-пасквиле от 1759 года под прицелом оказывается мнение об иезуитах как о великих экспертах по части химии и фармакологии. В "Доктринах и практиках иезуитов" читаем, что они могли предоставлять убийцам яды, "способные занести смертельную инфекцию на блюда, тарелки, солонки, чашки, пиалы, котлы и любые виды домашней утвари, даже если их предварительно вымыли и почистили десяток раз".
Эпохальным процессом для ордена стало дело, имевшее явно сексуальный подтекст и массу будораживших воображение деталей. Оно было инициировано девушкой Мари-Катрин Кадье (родившейся в Тулоне в ноябре 1709 года) против ее исповедника, иезуита Жана-Батиста Жерара. Этот случай рассматривался в парламенте Экс-ан-Прованса в 1731 году. Юная девушка, дочь купца, обвинила своего духовного наставника в колдовстве, в том, что он подталкивал ее к непристойному поведению, в результате чего она забеременела от него. Иезуит все отрицал, настаивая на истеричности женщины, а также ее подверженности припадкам и конвульсиям. Она будто бы считала себя святой и заявляла о стигматах на своем теле, как у Христа. Стремясь доказать это, она пачкала руки менструальной кровью. Процесс, вызвавший волну откликов не только во Франции, вскоре превратился еще в один пункт обвинительного акта против иезуитов, в рамках которого Катрин Кадье отводилась роль жертвы их порочного, извращенного сладострастия. Сперва бедную девушку приговорили к смерти; через месяц, в атмосфере всеобщего восторга, ее оправдали и передали на поруки семье, а падре Жерара перевели в другое место. В этом деле ощущалась ярко выраженная метафорическая интерпретация, согласно которой в иезуитах видели инородное, вброшенное из-за границы тело, пытавшееся внедриться в галликанскую церковь и опутать неразрывными путами французскую корону.
Между тем в Лондоне в 1731 году поэт Джереми Джингл опубликовал книжку под названием "Духовное прелюбодеяние", определив ее как "поэму-бурлеск", где "дается веселая реконструкция событий вокруг мисс Кадье и падре Жерара". К примеру, он вообразил, что священник своими похабными танцами при помощи сатанинских сил гипнотизировал женщину, после чего немедленно заставлял красавицу Катрин раздеться и наносил ей "три удара хлыстом, каковые она встречала весьма охотно. Свершив это, он натирал и царапал ей спину, целовал ее зад и иные прелести… ездил на ней верхом, скакал галопом, возбуждая и лаская те части тела, что были снизу, под ним", и тому подобное. Финал памфлета печален: бедную Кадье, ждавшую ребенка, вынудили сделать аборт и заключили в монастырь.
Антииезуитская настойчивость английской публицистики не должна удивлять читателей. После англиканской реформы Генриха VIII антипатия английских христиан к Римской церкви проявилась в полной мере, а в Лондоне было зафиксировано множество инициатив различного толка, и не только литературных, направленных против католиков, презрительно именовавшихся "папистами". Дошло до того, что им вменили в вину опустошительный пожар (тот самый the great fire), уничтоживший в сентябре 1666 года значительную часть города; тревожное предзнаменование обнаружили в самой дате, поскольку порядковый номер года, написанный латинскими цифрами (MDCLXVI), содержит в убывающем порядке целиком всю римскую нумерологию[79]. Мрачная слава укрепляется предполагаемой близостью прелатов к оккультной практике, магическим искусствам и алхимии, а также утонченностью их мышления, не чуждого обманчивых, иллюзорных, жульнических тезисов и аргументов. Слаженный хор неприязненных голосов сопровождает повседневную жизнь членов Компании, в целом все это иногда напоминает фельетон с романными элементами. Не случайно гений приключенческой литературы Александр Дюма превратит Арамиса, одного из славной четверки мушкетеров, в генерала ордена иезуитов, обладателя и хранителя тайного могущества, которое через цепочку хитроумных интриг должно было привести его на трон Святого Петра.
Однако наиболее упорная критика
