Шрифт:
Закладка:
По сути, папа не упраздняет орден, а ограничивается приостановкой его деятельности, к тому же приговор не окончательный ("не по непреложному решению") и компромиссный, что ясно демонстрирует его смятение перед лицом стольких недоказанных обвинений. Кроме того, он добавляет, что не допустит разграбления имущества тамплиеров и вмешательства в управление им, хотя на самом деле Филипп втайне уже присвоил его себе. Но своей следующей буллой все тот же понтифик передаст остатки этого имущества рыцарям ордена Святого Иоанна, нынешним мальтийцам.
Де Моле после семи лет строжайшего заключения, проведенного на хлебе и воде (от такого режима питания жизнь в нем едва теплилась) ожидал еще один процесс, который завершился 18 марта 1314 года. Последний всплеск чувства собственного достоинства, крайне неожиданного для инквизиторов в человеке, который больше напоминал собственную тень, выразился в том, что великий магистр, произнеся краткую речь в свою защиту, воскликнул: "Я знаю, какая судьба меня ждет, но не желаю вносить свою лепту в нагромождение лжи; я заявляю, что орден всегда был правоверным и ортодоксальным, незапятнанным и безупречным, посему я с чистой совестью покидаю этот мир". Отречение от собственных показаний влекло за собой верную смерть, и де Моле знал, чем ему придется заплатить за эти слова.
Действительно, тем же вечером его в присутствии огромной толпы сожгли живьем на берегу острова Ситэ[75] в самом сердце Парижа. Уже охваченный пламенем, он будто бы выкрикнул, что не пройдет и года, как они вместе с королем и папой встретятся перед лицом Всевышнего.
После де Моле на костер взошел, восхваляя ставшего мучеником и страдальцем магистра, его друг и помощник Жоффре де Шарни. Утверждают, что кому-то из зрителей удалось подобраться поближе к месту аутодафе, чтобы забрать в качестве реликвии горстку их пепла, прежде чем его развеял ветер.
Произнес или нет на самом деле агонизирующий Моле свое пророчество, но факт остается фактом: папа Климент скончается через месяц, а король Филипп — в ноябре того же года. Папа умрет от злокачественной опухоли в кишечнике, король — от ран, полученных в результате падения с лошади во время охоты. Легенды, как это случалось и с другими смертями, признанными несправедливыми или чересчур жестокими, родились в огне казни и надолго задержались в памяти поколений.
Однако страшная участь, выпавшая на долю тамплиеров, не стерла память о них. Напротив, именно такой конец их приключений подпитывает ее вплоть до наших дней. Таинственность процедур и секретность мест, накопленные ими колоссальные богатства, мрачные ритуалы инициации, тень брошенных на них подозрений, обладающая особой притягательностью для пытливых умов, — многие элементы этой истории разжигали любопытство и фантазию целых поколений. Согласно некоторым предположениям, сегодняшние масонские ложи являются прямыми наследниками старинного ордена Храма; по мнению других, эта роль отводится различным оккультным и мистическим обществам, например розенкрейцерам XVI века.
Тамплиеров почитали и французские революционеры 1789 года, видевшие в них жертв обеих властей сразу — королевской и клерикальной. Прочие гипотезы подчеркивают, что посмертные легенды о тамплиерах были связаны с волнующе-загадочными трактовками их церемоний, в которых неразрывно сплелись священное и мирское, аскетизм и чувственность, суровость и распущенность, при этом благочестивые христианские установки и дьявольский искус были практически неразличимы. В наши дни изображение на печати тамплиеров (два всадника на одном коне) привлекло внимание определенных кругов движения за равноправие гомосексуалистов.
С весьма впечатляющим свидетельством об одной из церемоний идолопоклонства можно познакомиться, прочтя показания некоего Антонио Сиччи из Верчелли, нотариуса, состоявшего на службе у тамплиеров в Сирии и не являвшегося членом ордена. Эти показания были даны членам папской комиссии 1 марта 1311 года:
Я слышал, как в городе Сидоне много раз судачили о местном дворянине, полюбившем знатную женщину-армянку; при жизни он так и не познал ее плотски, но вот когда она умерла, он тайно овладел ею, выкопав из могилы, едва наступила ночь после погребения. Совершив это, он услышал голос, сказавший ему: "Вернись сюда, когда наступит момент родов, ибо найдешь ты тут голову, дочь от деяния твоего". Свидетель слышал, что вышеназванный рыцарь якобы явился к гробнице в обозначенный срок и обнаружил человеческую голову между ног погребенной женщины. В тот миг голос опять зазвучал: "Бережно храни эту голову, поскольку принесет она тебе блага и удачу". В те годы командором той области [Сидона] был Матье ле Сармаж, происхождением пикардиец. Он стал побратимом султана, царствовавшего тогда в Вавилонии [в Каире], поскольку они пригубили кровь друг друга, отчего их и считали с тех пор братьями.
Есть и другая версия этой истории, явно имевшей широкое хождение:
Он отнес к себе голову, превратившуюся в его гения-защитника, поэтому ему удавалось громить врагов, просто показывая им эту голову. В надлежащее время голова перешла во владение ордена.
Многие рыцари, допрошенные с пристрастием, говорили о существе под названием Бафомет, монстроподобном объекте, имевшем отношение к заклинаниям бородатой головы идола в ходе сатанинских церемоний. Этимон слова Baphomet полностью не ясен. По мнению одних исследователей, оно происходит от искаженного имени Магомет, Mahomet; действительно, исламский пророк часто фигурирует в протоколах процесса; точка зрения других возводит его корни к арабскому словосочетанию Abu fihamat, которое испанские мавры произносили как Bufihimat, понимая под ним "отца познания".
В монографии "Рыцари Христа" историк Ален Демурже замечает, что все эти рассказы кажутся серией повторяющихся лейтмотивов и мифических элементов: сексуальные отклонения; сила волшебной головы, убивающей всякого, кто посмотрит ей в глаза, но делающей всемогущим того, кто обладает ею, избегая при этом ее взгляда. Очевидна отсылка к голове Медузы, жуткому символу женского пола, поэтому легенда может интерпретироваться как "репрезентация фантазмов, связанных со страхом перед женщиной; в этот контекст максимально естественно встраиваются темы бесчестия после смерти, инцеста и содомии".
К вышесказанному добавляются и остальные кусочки мозаики эзотерического толка. К примеру, утверждается, что голова, упомянутая в отчетах, на деле была Туринской плащаницей (ныне воспринимающейся как чудотворный образ Христа) и вроде бы принадлежала ордену почти целое столетие — между 1204 и 1307 годами, до момента ареста тамплиеров. Историк Барбара Фрале посвятила этой теории очерк "Тамплиеры и Туринская плащаница". Согласно протоколам процесса, ответы трех рыцарей из числа всех допрошенных инквизиторами позволяют предполагать, что идол в реальности был именно плащаницей. В подкрепление этой идеи исследователь приводит тот довод, что Жоффре де Шарни, верный соратник последнего великого магистра Жака де Моле, принадлежал к тому самому семейству
