nobis Domine, non nobis, sed nomini tuo da gloriam ("Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей"). Звучит подобно оберегу, который должен был хранить их хотя бы в христианской среде. Как мы увидим, этого окажется недостаточно.

Как же монах Бернард дошел до того, чтобы восхвалять настолько недвусмысленным образом военный орден, то есть людей, пристрастившихся к войне? Ведь христианство всегда исповедовало воззрения, отвергающие любую форму насилия. Однако в свое время святым Августином уже была разработана концепция "справедливой войны", иными словами, "войны, карающей несправедливость, когда народ или государство, против которого она ведется, сами наказывали злодеяния людей и возвращали то, что было незаконно отнято". Следующим шагом было возникновение другой теории — "священной войны" в защиту христианской веры или церкви против врагов внешних (язычников, неверных) или даже внутренних.

Концепция "священной войны" (джихада) существует и широко применяется в исламском мире вплоть до наших дней. Бернард Клервоский всего лишь сместил некоторые смысловые акценты, аргументируя необходимость использования оружия тамплиерами тем, что оно не подразумевало убийств:

Смерть во имя Христа, твоя собственная или от тебя исходящая, не влечет за собой греха и покрывает неувядающей славой. Ибо в первом случае ты побеждаешь для Христа, а во втором — победу одерживает сам Христос, охотно принимающий смерть врага как акт справедливости и с еще большей радостью предлагающий себя как утешение павшему рыцарю… Не без причины носит он меч: он посланник Господа в наказание мерзавцам и во славу праведникам. Уничтожая злодея, он превращается не в убийцу, а, скажем так, в "борца со злом". В нем, без сомнения, уважают несущего Христово возмездие всем, кто причиняет зло, и видят защитника, радетеля христиан.

Иными словами, священную войну следует воспринимать как самую справедливую из всех войн: этот принцип заложит юридическую базу Крестовых походов, направленных на возвращение христианам святых мест, которыми незаконно завладели неверные. Клич "Так хочет Бог" — с ним на устах крестоносцы шли в атаку — в форме краткого девиза воспроизводит скрупулезно выпестованную доктрину. В дальнейшем армии многих народов мира пытались придать сакральный оттенок той роли, ради которой люди вступали в их ряды. Даже у солдат вермахта в Третьем рейхе на пряжке ремня было выгравировано изречение Gott mit uns ("С нами Бог"), само собой, в их случае звучавшее совершенно кощунственно. Идеологическая система Бернарда долго служила тому, чтобы, прикрываясь безупречными постулатами веры, прятать от взоров современников прочный политический и экономический расчет, ставший истинным мотивом этих экспедиций.

Благодаря такому энергичному и умелому поручительству формируется позитивный имидж ордена тамплиеров. В Европе много говорят об их поступках и строгих нравах, со временем все более овеянных ореолом легенды. Молодые дворяне наседают с требованиями принять их в орден Храма, который становится многочисленным и могущественным еще и потому, что вступление в него всегда сопровождается щедрыми пожертвованиями: землями, замками, деньгами, драгоценностями. Предложения поступают и от тех, кто не примыкает к ордену лично; многие вносят свою лепту в финансирование "освобождения владений Господа", как принято было говорить, то есть в организацию и ведение военных действий, стоивших немыслимо дорого, учитывая дальность расстояний.

Военная подготовка безукоризненна, дисциплина строжайшая: запрещены охота и любые игры в карты или кости. Неприлично смеяться, нельзя говорить слишком много или чересчур громко, равно как и отращивать волосы сверх установленной меры. Столь же четко регламентирован и сон: рыцари спят "при оружии", встают до восхода солнца, они должны быть всегда начеку и в полной готовности к чему угодно. Того, кто нарушает нормы, изгоняют или заключают в карцер; некоторые проступки караются особо унизительными наказаниями. Например, провинившийся должен есть в одиночестве, сидя на полу, вместо того чтобы вкушать пищу за столом и в компании собратьев, как это принято в ордене, по двое из одной миски: для Средневековья такая практика была нередкой. Впрочем, дошедшие до нас изображения показывают двух тамплиеров в седле на одной лошади, что тоже иллюстрирует жесткие пункты орденского устава, но некоторыми интерпретируется в скабрезно-насмешливом ключе[68].

В любую эпоху в элитных корпусах были и сохраняются не менее суровые порядки. Особенно жесткими для этих монахов-воинов были нормы, по которым физический контакт с женщиной находился под запретом вплоть до того, что тамплиеру не позволялось целовать даже собственную мать (mulier instrumentum diabolic — "женщина суть орудие дьявола"). Это отражало привычно недоверчивое и подозрительное отношение монашеских орденов к женственности, несущей, пусть и непреднамеренно, заряд бесовства: "Общество женщины опасно, потому что ветхозаветный дьявол при помощи женщины сбил многих с пути истинного, ведущего в рай".

Тамплиеры — не простые рыцари, как все остальные, но первоклассные солдаты, вышколенные и натренированные для участия в самых рискованных операциях. Кстати, в этом тоже заключалось новаторство ордена. К тому моменту существовало уже несколько рыцарских орденов: к примеру, рыцари Святого Иоанна Иерусалимского, более известные как госпитальеры, предшественники мальтийцев. Однако до появления тамплиеров речь, как правило, шла о соединениях конных рыцарей, посвятивших себя заботе и лечению увечных или больных паломников; их вовлеченность в военные кампании была незначительной.

Тамплиеры стали первыми, кто наряду с защитными и благотворительными функциями начал в своей деятельности использовать оружие, что, естественно, усилило привлекательность ордена для молодых рыцарей, ускорило распространение молвы о них и укрепило их репутацию, ибо они были облечены двойной броней — веры и железа. Кто хоть раз видел ужасающее зрелище атакующих отрядов тамплиеров — развевающиеся белые плащи, лица скрыты под шлемами с опущенным забралом, солнечные блики на свистящих в воздухе лезвиях мечей, — еще долго не мог забыть ощущение пробирающего до костей страха. Со временем их мужество, решительность, целеустремленность и загадочность способствовали созданию мифа о тамплиерах.

Царствующим папой в те годы был Иннокентий II (Грегорио Папарески), его понтификат был одним из самых бурных и непростых. В 1130 году драматическая схизма раскалывает христианство, враждебные друг другу фракции не гнушаются никакими средствами, дабы одержать верх. К первой, официальной партии примыкают кардиналы, поддержавшие Иннокентия и заручившиеся симпатиями германского императора Лотаря, а также многочисленных аристократических и олигархических государств Северной и Центральной Италии. К оппозиционной группировке примкнули остальные кардиналы, избравшие "антипапу" Анаклета II (Пьетро Пьерлео-ни), опиравшегося на норманнского короля Сицилии, Апулии и Калабрии Роджера II. Соответственно, его последователи чаще всего встречались в южных регионах полуострова, и, вероятно, впервые в истории церкви наблюдалось столь явное деление по географическому признаку, позднее проявлявшееся неоднократно.

Среди многочисленных обвинений, которые выдвинул Иннокентий против своего соперника, прозвучало и то, что Анаклет II якобы имеет еврейские