Но на внутреннюю политику России накладывалась и борьба группировок в правительстве, придворные интриги. Против соперника Шувалова либеральное крыло Милютина догадалось использовать даже личную жизнь государя, его роман с Екатериной Долгоруковой. Они больше не скрывались, Александр Николаевич сам рассказал обо всем супруге, в 1870 г. настоял зачислить Екатерину фрейлиной императрицы, причем никаких придворных обязанностей на нее не возложили, но она получила возможность свободно приходить во дворец.

Конечно же, Мария Александровна была не в восторге и их дети тоже. Но государыня теперь постоянно болела. А наличие фавориток у коронованных особ в то время считалось обычным и нормальным. Александр Николаевич и его жена помнили и отца, Николая I. Тогда у императрицы со здоровьем тоже было худо, и супружескую близость запретили врачи. У императора появилась возлюбленная, Варвара Нелидова – жена сама «санкционировала» эту связь. Нелидова, тоже фрейлина государыни, всегда держалась незаметно, в тени [92]. Даже после смерти Николая Павловича вдовствующая императрица оставила ее при себе – их объединила любовь к покойному государю.

Мария Александровна так не умела. Но разговоры в семье и среди приближенных об увлечении мужа пресекала, считала их недостойными. Хотя и Долгорукова, в отличие от Нелидовой, не умела быть незаметной и абсолютно бескорыстной. Она всегда была на виду, притягивая внимание, на балах царь танцевал только с ней. С годами чувство Александра Николаевича ничуть не слабело. Екатерина родила нескольких детей. Третьи роды начались внезапно, никого рядом не оказалось, и царю пришлось самому принимать их, исполнять роль повитухи. Дети еще больше привязали его к Долгоруковой, государь любил их. Он хотел, чтобы Катя всегда была рядом. Поселил ее в Зимнем дворце, купил ей два дома в Крыму на периоды своего отдыха в Ливадии.

Но путешествовать по стране или за границу, когда Александр Николаевич отправлялся туда, для одинокой незамужней женщины было не принято, и в 1870 г. Долгорукова нашла себе компаньонку, Варвару Шебеко. Она приходилась Кате родственницей – сестра жены ее брата Михаила. Женщина веселая, жизнерадостная, она стала поверенной сердечных тайн государя и Долгоруковой: они в своей переписке называли Варвару «Вава». Но Шебеко была и дамой деловой, пронырливой. Смекнула, какую выгоду можно извлечь, научила этому Екатерину, которая простодушно довольствовалась любовью монарха и его подарками.

Вава активно наводила «полезные» связи. Через нее к фаворитке открылась дорога для искателей железнодорожных концессий, подрядов – им помогали за соответствующее вознаграждение. Возможности Вавы с Екатериной оценил и Милютин. При их участии летом 1874 г. удалось подвести мину под Шувалова. Подробности интриги остались скрытыми, но «всесильный» начальник III Отделения и шеф жандармов был вдруг снят со своих постов, отправлен послом в Лондон. А на его место был назначен генерал-адъютант Потапов, ярый либерал – перед этим он занимал должность генерал-губернатора в Вильно, и первое, что он там сделал, – разогнал команду сотрудников, собранных Муравьевым.

Что ж, жандармерия и полиция свое дело знали. Продолжали вылавливать народников, арестовали более 4 тысяч! Но начальство у них переменилось. Вместо новых масштабных процессов, которые показали бы всю степень опасности для России, требовало умеренности, профилактических мер. Из 4 с лишним тысяч революционеров к дознанию было привлечено лишь 770, из них под стражей оставлено 265. А после судебных реформ и дознание стало лишь предварительным. Дела передали судебным следователям – настроенным вполне либерально. В результате следствие тормозилось и затянулось аж на три года…

Глава 22. Схватка за Среднюю Азию

Русские войска вступают в Хиву

В 1869 г. британский министр иностранных дел Кларедон предложил России разграничить зоны влияния в Средней Азии, сохранить между ними «пояс, который бы предохранял их от всякого соприкосновения». В Лондоне опасались, что в случае «соприкосновения» восстанут в надежде на русских народы Индии. Отсюда еще раз видно, насколько владычество нашей страны отличалось в лучшую сторону от Англии. Александр II и его дипломаты на разграничение согласились, а в качестве нейтрального «пояса» назвали Афганистан. Нет, Кларедон закрутился, что понятие и границы Афганистана неопределенные. Настаивал провести границу по реке Амударье.

Стало ясно, что англичан заботит не только предохранить Индию, но и подмять изрядную часть Средней Азии – за Амударьей оставались Хивинское ханство, часть территорий Бухары, туркменские земли. А в «нейтралитет» предложенного пояса никак не верилось. В Афганистане британцы уже влезли в междоусобицы, дали артиллерию свергнутому эмиру Шир-Али и помогли вернуть престол. А он по советам английских «друзей» предложил соседям создать сильный союз, и откликнулся хан Хивы Мухаммед Рахим. Ему британцы тоже подарили несколько пушек.

Но Хива и без того оставалась гнездом разбойников. Допекала русские владения набегами. Хивинцы требовали дань с царских подданных казахов, подстрекали переходить к себе и присоединяться к грабежам. Похищали людей в рабство, громили купеческие караваны. Александр II проанализировал проекты «буферного пояса» и пришел к выводу: то, что не утвердим за собой мы, попадет под контроль англичан. Войска Кавказского округа уже несколько лет как высвободились от боевых действий, и 22 августа 1869 г. император повелел им немедленно занять восточный берег Каспийского моря. Тысяча солдат и казаков полковника Столетова высадились в Красноводском заливе, построили крепость Красноводск. С ней установили пароходное сообщение из Баку.

Правда, вдруг подал голос Иран. Восточный берег Каспия ему никогда не принадлежал, но шах решил тоже предъявить претензии. С ним уладили быстро, договорились о границе по реке Атрек. А Красноводск стал расти, уже весной 1870 г. возле гавани поселились 2,5 тыс. туркмен и персов. Заинтересовались купцы и промышленники. Первый Всероссийский съезд фабрикантов и заводчиков в 1870 г. особо обратил внимание, что прокладка пути из Красноводска в Туркестан очень удешевила бы среднеазиатский хлопок. Царь учредил новый Закаспийский округ – он поддерживал связи с Россией через море и был подчинен Кавказскому генерал-губернаторству.

В соседнем, Туркестанском генерал-губернаторстве жизнь шла своим чередом. В восточных провинциях Китая восстали дунгане, уйгуры. Возникло несколько самозваных государств. Одно из них, Илийский султанат, ополчилось нападать и на русских. На него в 1871 г. выступил генерал Колпаковский с семиреченскими казаками и солдатами. Разгромил султанат и взял Илийский край под российскую власть. А к хивинскому хану генерал-губернатор Кауфман неоднократно засылал предложения нормализовать отношения, наладить торговлю. Но Мухаммед Рахим под защитой безводных пустынь чувствовал себя в полной безопасности. Отвечал горделивыми отказами и не прекращал безобразничать. Даже английский посол в Петербурге Уэлсли, продолжая переговоры о «буферном поясе», докладывал в Лондон – хан будто умышленно вызывает Россию на ссору.

Наконец, 3 декабря 1872 г. Особое совещание под личным председательством