Знатный черкес. Рисунок Д.О. Аткинсона,

Другой уздень Шора, присоединившийся к нам в Константиногорске и сопровождавший нас в деревню, работал изготовителем кнутов, и мы купили у него несколько черкесских кнутов за четыре, десять и даже пятнадцать рублей. Более дорогие экземпляры имели маленький кинжал в рукоятке. Все кнуты были удивительно искусно сделаны.

Когда мы направлялись в Карасс, нас позабавило соревнование наших спутников. Шотландский священник, восседавший верхом, черкесский уздень и кнутовщик на своем прекрасном скакуне ехали бок о бок и состязались в быстроте своих лошадей, а русские извозчики с большим воодушевлением пели песни. Вечером Солиман и Ногай-мирза нанесли нам визит и были очень довольны подарками, которые мы сделали им и нашему верному помощнику Шору – английские бритвы. Последний оказался умным интеллигентным человеком, очень хорошо говорил и писал по-русски. Мистер Джек рассказал нам, что он несколько раз хотел перейти в христианскую веру и однажды согласился принять крещение, но все-таки вернулся к своим мусульманским убеждениям. Я вступил с ним в долгую беседу и был удивлен его знаниями и манерой рассуждения.

Хотя шотландская колония так не посещалась местными жителями, как хотелось бы мистеру Джеку, но он возлагал большие надежды, что в конечном счете добьется успеха в своей миссии. Как мы имели возможность убедиться, он был в отличных отношениях со старшинами как ногайских татар, так и черкесов. Завоевав их доверие и уважение, священник, вероятно, стал им полезен. Хотя он проработал в Карассе всего два года, ему удалось добиться, что местные жители стали к нему прислушиваться и обсуждать христианские тексты.

Все горные племена Кавказа, по-видимому, имели что-то общее и желали продолжать образ жизни своих предков. Мало занимаясь сельским хозяйством, они поддерживали себя охотой, скотоводством и грабежом. Горцы подстерегали добычу в засаде и сразу же хватали ее или нападали небольшими отрядами, когда были уверены в победе. Они захватывали мужчин, женщин, детей, скот, провизию и вообще все движимое имущество, попадавшееся им на пути. Их главная цель – взять в плен высокопоставленных лиц, за которых можно было получить большой выкуп. Захватчики обращались с ними сурово и даже жестоко, чтобы те могли рассказать о своих несчастьях родным и друзьям в письмах, которые обязательно доставлялись адресатам. Поскольку выкуп зависел от жизни пленников, они особенно заботились о ее сохранении. С тех пор как русские овладели Грузией, горцы совершили много нападений и получили за пленников большие выкупы. Однако в последнее время охрана горных перевалов была усилена, и проводилась суровая, даже варварская политика по отношению к черкесским горцам, которая их сильно напугала. У русских был обычай посылать отряды казаков, чтобы отомстить им за набеги, и они преуспели в этом. Но, к несчастью для них, временами они приносили чуму с собой, которая часто свирепствовала в горах. Против нее горцы не использовали никаких средств, потому что, как и татары, являлись подлинными последователями Магомета и имели сильную веру в фатализм.

Ряд черкесских семей, проживавших на северной стороне Кавказской линии обороны, назывались дружественными черкесами, хотя и не считались подлинными подданными России. Они сохраняли свои древние обычаи и образ жизни, но не осмеливались переходить линию без разрешения российского правительства или посещать города без соблюдения карантина. Черкесские священники и даже крестьяне, такие как крымские татары, часто совершали паломничества в Мекку и оттуда приносили чуму, наносившую страшные опустошения и сокращавшую население Кавказа. Ногайские татары, жившие к северу от линии Кавказа, подчинялись тем же правилам, что и дружественные черкесы. Никто из них не осмеливался грабить или воровать открыто, но были подозрения, что иногда они делали это тайно, а также поддерживали связь со своими собратьями по ту сторону границы и снабжали их информацией, помогавшей их новым набегам. Русские приложили все возможные усилия, силой и лестью, чтобы укротить этих свирепых варваров, которые по некоторым причинам считали, что русские вторглись на их территорию, и поклялись не принимать никаких условий мира.

Правление у большинства горных племен феодальное, и местные жители делились на три класса: князей, дворян и крестьян, помимо священников. У знати были рабы, переходившие по наследству, но которых они редко продавали. Крестьяне работали на дворян и стерегли их скот. Дворяне поддерживали своих князей, предоставляя им лошадей и крупный рогатый скот.

Паллас и Клапрот[190] дали интересные сведения о черкесах, и доктор Кларк также рассматривал их довольно подробно, так что сейчас я отсылаю читателей за подробностями к этим авторам.

Мы попрощались с мистером Джеком и другими членами шотландской колонии и вернулись в Георгиевск, где пробыли совсем недолго.

9 июня мы выехали из Георгиевска около половины седьмого утра и, быстро проехав 115 верст по ровным, сухим и отличным дорогам, достигли Моздока в половине пятого пополудни, хотя нас задержали на одной из станций, пока не привели лошадей с полей. Чтобы предотвратить повторение этого случая, мы щедро одаривали младшего офицера на каждой станции, а также охранников-казаков и наняли одного из последних в качестве авангардного курьера, который приезжал с подорожной раньше нас и подготавливал лошадей ко времени нашего прибытия. Один из этапов, между Прохладной и Екатериноградом, расстояние в семнадцать верст, или примерно одиннадцать с половиной миль, мы проскочили за час и две минуты.

Тип горца. Гравюра, начало XIX века

Перейдя вброд Подкумок, мы увидели, что Георгиевск имел грозный вид с юга из-за своего положения на высоком берегу реки. Недалеко от Павловской мы пересекли небольшую речку, где начинался крутой подъем на холм, и нам пришлось идти пешком. Раньше в этой лощине черкесы часто совершали свои нападения. Нас поразила красивая небольшая долина слева, посреди ступенчатых гор, покрытых лесом, вся в садах. Поселения, не считая тех, что встречались на некоторых станциях, были немногочисленными.

Екатериноград, который когда-то должен был стать правительственным городом, оказался большой деревней с постепенно разрушавшейся крепостью. Малка – достаточно большая река, но вода в ней чрезвычайно мутная. Из Екатеринограда местность становилась более приятной, и встречались красивые пейзажи с зелеными равнинами и пологими холмами Черкесии. Когда мы прибыли в Павлодольскую, урядник сказал нам, что почтовых лошадей нет и мы должны найти их в деревне. Казаки, посланные вперед, подтвердили отсутствие лошадей. Староста бегал от дома к дому и отдавал приказы, в то время как казаки тоже были заняты поиском лошадей, получив разрешение брать их везде, где могли найти. Вся деревня была в смятении. Мужчины, женщины, мальчики и девочки выводили своих запряженных лошадей, и возникли