Шрифт:
Закладка:
В Ставрополе проживало от 2000 до 3000 жителей, в основном русских и казаков, а также нескольких иностранцев. Он был примечателен своим здоровым климатом.
В Ставрополе смотритель сделал все, что было в его силах, чтобы убедить нас провести ночь под его крышей. Для одного из экипажей были заготовлены лошади, и он отправился в путь и достиг следующей станции. Наконец, были получены лошади и для другого экипажа, и мы продолжили наше путешествие, но были застигнуты темнотой и вынуждены остановиться на ночь в Надежде. Присоединившись к нашим спутникам на следующее утро, мы узнали, что у них возникли значительные неудобства из-за отсутствия подорожной, которая осталась у нас. Без нее никто не принимал их в свой дом. Они с трудом убедили одного старика сдать им жилье. В поздний час, когда они прибыли, зажигать огонь или свечи было нельзя, и потребовалось много уговоров, чтобы убедить хозяина позволить им зажечь хотя бы одну свечу.
После очень раннего завтрака мы выехали из Бешпагира в Георгиевск, куда добрались вечером. Ни одна из почтовых станций не требовала никакого документа. Дорога пролегала по холмистой местности, почти лишенной леса и покрытой высокой травой, и проходила по огромным участкам, на которых мало что можно было увидеть, кроме чертополоха, колокольчиков и полыни, вперемежку с прекрасными полями кукурузы и пастбищами.
Вид на Бештау. Художник Ф. Дюбуа де Монпере, 1839
На подходе к Георгиевску виды на Бештау и соседние горы, поднимавшиеся из глубины необъятной равнины, были удивительно красивы. Мы еще не видели Кавказского хребта, так как погода была неблагоприятной. Черкесские горы, какие мы видели во время нашего путешествия вдоль Кубани, не были покрыты снегом. У нас возникли значительные трудности с поиском жилища в Георгиевске, и комендант, кого мы попросили помочь, поскольку городничего не было дома, ответил, «что это не по его части». Наконец, мы вошли в дом одного русского, он показал нам несколько комнат, в одной из них находился красиво одетый перс с длинной черной бородой, который немало удивил нас, обратившись к нам на нашем родном языке. Оказалось, что он был вторым драгоманом[169] при Его Высочестве Аббас-мирзе[170] Персидском и служил гидом для многих наших соотечественников, и среди прочих для сэра Р.К. Портера[171], который поместил его портрет в своих воспоминаниях. Саит Сатун, ибо таково было его имя, получил образование в английской школе в Бомбее и провел много лет в Индии, главным образом среди англичан. Мы нашли его интеллигентным и приятным человеком, громко восхвалявшим Персию, шаха и Аббас-мирзу, и, возможно, не без оснований, поскольку его страной никогда не правили с такой мягкостью и талантом. Но мы увидим далее, что следует опасаться затишья, потому что оно предшествует ужасному шторму. Персидский посол, который направлялся в Лондон и кого должен был сопровождать Саит Сатун, сделал крюк к минеральным водам Кавказа и должен был присоединиться к нему в Ставрополе.
День был ветреный, и столбик термометра опустился до 58° по Фаренгейту[172]. На следующий день, то есть в воскресенье, мы нанесли визит вице-губернатору, поскольку губернатора тогда не было. Это обстоятельство нас не удивило, поскольку эта должность должна рассматриваться как наказание вследствие нездорового климата и частых эпидемий лихорадки. Мадам Фрейганч в письмах с Кавказа и Грузии в 1812 году писала, что ее дядя был пятым губернатором Кавказа, который умер за короткий промежуток в восемь лет. Если информация верна, еще несколько человек также поплатились жизнью за оказанную им честь, и граф Горский[173], по-видимому, быстро последует за ними[174]. В течение трех лет у него была перемежающаяся лихорадка[175] с небольшими перерывами. За последние одиннадцать месяцев у него ни разу не было перерыва в болезни. Эта форма лихорадки чрезвычайно распространена в Москве, и особенно среди низших классов. Его посещали и консультировали несколько врачей, он принимал множество лекарств во всех формах – порошки, отвары, пилюли и т. д. – без какого-либо эффекта. Он был очень ослаблен и, казалось, вот-вот потеряет сознание.
Климат Георгиевска, должно быть, был более здоровым, поскольку доктор Киммел рассказывал, что перемежавшиеся лихорадки в Ставрополе не встречались, а те, кто болен, быстро излечивались в этом городе. Правда, чума иногда свирепствовала и в Георгиевске.
Граф Горский, несмотря на свое очень болезненное состояние, пожелал нас видеть, был чрезвычайно вежлив и пригласил нас присоединиться к обычному воскресному обеду, где мы встретились со всеми представителями власти города. Случай, о котором он упомянул, вызвал значительный интерес. Когда граф прослужил на военной службе шестнадцать лет, он дрался на дуэли и убил своего противника. Горский был понижен в звании, прослужил еще шестнадцать лет и покинул армию со званием, я полагаю, полковника, какое он имел до дуэли[176].
Российские авторы называли Георгиевск укрепленным городом, что создавало преувеличенное представление о нем, чего он на самом деле не заслуживал. Он скорее был похож на большую деревню, чем на город, особенно после пожара, наполовину поглотившего его в 1816 году. Он расположен на северном берегу реки Подкумок (или Малая Кума), в восьми верстах от ее слияния с (Большой) Кумой и на расстоянии 20941/2 версты от Москвы. Его крепость была построена в 1771 году, а в 1785-м город стал главным центром округа, который иногда принадлежал Астраханской губернии, а иногда – Кавказской. В 1802 году он был превращен в правительственный город Кавказа и резиденцию главнокомандующего этого района. Генерал Ермолов, однако, в настоящее время разместил свою штаб-квартиру в Тифлисе.
Георгиевск был разделен на три квартала, в центре находилась крепость Святого Георгия, окруженная невысокими укреплениями. Церкви, арсенал, казармы, больницы, общественные склады зерна и соли – главные здания в городе, который, как говорили, состоял из 500 домов с 2000 жителями. Также на небольшом расстоянии от города была расположена станица казаков с
