Шрифт:
Закладка:
По соседству с Бугазом находился один из нефтяных источников, столь часто встречавшихся на острове Тамань и так подробно описанных Палласом. Он давал небольшое количество нефти. Мы обедали в доме капитана, и нас щедро угостили донским вином. Там присутствовало несколько офицеров, которые с большим удовольствием выпили несколько бокалов мадеры, оставшейся у нас еще с Москвы.
Мы прибыли в Сенное, первую регулярную почтовую станцию на Тамани, хотя не увидели ничего, кроме одинокого дома, расположенного на огромной равнине перед Азовским морем. Мы обнаружили, что здесь размещались девять лошадей и три возницы. Почтовая цена была снижена до пяти копеек за лошадь. На станции осталось только четыре свежие лошади, и нам совсем не хотелось дожидаться возвращения остальных пятерых в этом унылом месте. Но с помощью уговоров и денег на выпивку нам удалось уговорить возниц запрячь по паре лошадей в каждый экипаж в помощь тем, которые уже были у нас, и продолжили путешествие.
Невозможно представить себе ничего более тоскливого, чем эта поездка до следующей станции: обширные равнины, лишенные леса, но покрытые самыми пышными сорняками, отсутствие каких-либо пастбищ, мало скота. Единственными объектами нашего внимания стали несколько небольших разбросанных деревень. Дорога пролегала через болото, и вода часто доходила до ступиц колес. Будто усиливая мрачность пейзажа, слева от нас яростно ревело Азовское море, взволнованное сильным ветром.
Почва здесь была богатая, о чем свидетельствовало обилие чертополоха, столетников, герани, щавеля, дикой ромашки и т. д., причем все огромного размера. Взгляд блуждал по сотням акров этих дикорастущих растений, пока экипаж следовал своим курсом среди высоких зарослей, часто загораживавших обзор. Возле Темрюка опустились сумерки, и дорога стала крайне плохой. Должно быть, здесь практически невозможно путешествовать весной или после сильных дождей даже летом, только если на телегах. Едва ли можно представить себе состояние более несчастное, чем доля путешественника, чья карета сломается или кто по какой-либо случайности задержится ночью среди этих высоких зарослей и бескрайних болот. Несколько мостов, которые мы проезжали, были чрезвычайно плохими. Как раз перед тем, как добраться до моста, который пересекал болото в Темрюке, один из экипажей крепко увяз в грязи, и его с большим трудом вытащили.
Прежде чем мы покинули Тамань, полковник Бабаедов сказал, что он отправил специального посыльного для подготовки жилья для нас в Темрюке. Когда мы прибыли туда, то не смогли получить никаких сведений ни о специальном посыльном, ни о приготовленном жилье и были вынуждены мириться с очень плохими условиями в доме смотрителя. Капитан здешней роты приказал поставить охрану у наших экипажей – необходимая предосторожность в стране, где они могли быть легко разграбленными, а вину возложить на черкесских горцев.
Темрюк – большая деревня, возвышавшаяся над заливом Азовского моря, с белой церковью в центре, которую мы отметили как единственное, что бросалось в глаза во время поездки предыдущего дня. Под господством турок здесь всегда дислоцировался гарнизон из 2000 янычар. Темрюк был укреплен и в настоящее время являлся частью линии обороны Кубани. Покинув его, мы проехали по превосходной дороге, проложенной через унылую равнину, но перед следующей станцией пейзаж на западном берегу Кубани приятно изменился. Черкесские горы, возвышавшиеся за обширной зеленой равниной и покрытые лесами, произвели на нас самое восхитительное впечатление после унылых болот и топей.
Следующая станция называлась «Курчанская», или Андреевский редут. Часовой, стоявший на сторожевой башне, называемой вышкой, немало удивил нас. Это название нельзя перевести. Их конструкция очень проста: строится площадка около четырех или пяти квадратных футов с грубыми низкими перилами вокруг, ее поднимают на высоту тридцать или сорок футов и ставят на четыре столба. Часто там нет лестницы, только перекладины, по которым часовые поднимаются и спускаются. Эти сторожевые вышки находились на каждой станции. Как можно увидеть на заставке к этой главе, рядом с ними с каждой стороны клали хворост и покрывали его сеном, чтобы он оставался сухим в дождливую погоду. Его зажигали, когда замечали врага.
Наблюдательный пост. Художник И.Н. Занковский,
Должно быть, это настоящее наказание – оставаться четыре часа на вышке в холодную и плохую погоду, но смиренное послушание казаков поразило нас. Мы часто проезжали рядом с вышками, не вызывая ни взгляда, ни движения часовых, которые стояли как статуи, спиной к нам и лицом к Черкесии, как будто надвигалась орда горных грабителей.
Андреевский редут – всего лишь небольшая крепость. Она состояла из большой площади, окруженной земляным валом и глубоким рвом, где располагались казармы, конюшни и склады. Здесь были размещены 105 казаков, помимо офицеров, хорошо вооруженных ружьями и копьями, но вся артиллерия – это одно орудие, двухфунтовое, перед которым горные племена Кавказа испытывали большой трепет. Подобные крепости были возведены вдоль восточной границы Кубани, на расстоянии восемнадцати, двадцати и двадцати пяти верст друг от друга.
Между ними, каждые шесть – восемь верст, стояли вышки с хворостом и маленькие домики для проживания с лошадьми. Мы сделали подарок офицеру, которого нашли на станции, и он дал нам охрану из шести казаков, по три на каждый экипаж, так как никому не разрешалось путешествовать здесь в одиночку, даже если бы он и захотел. По пути до следующей станции охрана казаков трижды менялась, но мы этого даже не заметили, так как нигде не останавливались. Часовые на вышках предупреждали о нашем приближении, и к тому времени, когда мы добирались до очередного пункта, новые казаки садились верхом и занимали место тех, кто сопровождал нас ранее.
От Темрюка до Каракубанской дороги путь проходит в основном по равнине и болоту, покрытыми высокой травой и камышом. Черкесские горы и Кубань, с разделявшими их полями и лесами на западе, как правило, подбадривали путешественника. На востоке взгляд блуждал по бескрайним равнинам и останавливался на горизонте. Дорога в одних местах была превосходной, в других – тяжелой, а на болотах лошади шли по пояс в воде, поэтому мы ни в коей мере не удивились замечанию казака, что «по этой дороге проезжает мало экипажей». Медведевка – большое село с расписной церковью, полное людей и окруженное стадами крупного рогатого скота, стояло среди открытых полей. В окрестностях можно было увидеть несколько деревьев, где птицы пели свои мелодичные трели. На каждой станции содержались три тройки, или девять лошадей, и почти везде они были превосходными. Нам немедленно их предоставляли.
В Петровском мы поднялись на вышку, откуда было видно болото, заросшее камышом, в котором утонуло около тысячи черкесов в октябре 1821