Хенрик продолжает читать новости. Газеты по-прежнему нападают на родителей – Густав и Каролина представляют собой удобную мишень. Две яркие личности, прямо мыльная опера. Слова сливаются в непонятную кашу, и Хенрик откладывает мобильный. Вместо этого он включает ноутбук, чтобы перечитать расшифровки последних допросов свидетелей, присланные Марией по почте.

Самые интересные показания дала председатель женской организации Hers, послом которой Каролина была несколько лет. «Семья» Йовановичей жертвовала миллион крон в год организации, которая борется за снижение уровня насилия в отношении женщин. В этом году их пожертвования не дождались, и они не пришли на ежегодный банкет. По словам свидетельницы, это объяснялось плохим самочувствием Каролины.

Хенрик просматривает остальные материалы, в том числе допрос Марией акушерки, которая рассказала, что не замечала никаких признаков того, что в отношениях Каролины и Густава присутствует насилие. Достаточно ли она компетентна, чтобы делать такие выводы?

Почтальон, работавший в ночь исчезновения, не видел ничего необычного, даже красного «ауди».

Сегодня ночью поступили свидетельские показания: Густав и Каролина вчера около половины восьмого вечера ругались на парковке рядом с полицейским управлением. Свидетель видел, как Каролина бежала прочь от автомобиля…

Так вот почему Каролина была вчера на допросе такой нервной. Это объясняет и ее поцарапанные ладони, и распухшую щеку. Ну и скотина этот Густав. В то же время информация, получаемая полицией, довольно противоречива.

Хенрик встречал много мужчин, похожих на Густава. Не в последнюю очередь на футбольном поле. Агрессивные полузащитники, которые ради победы, не задумываясь, сломают сопернику ногу. Но означает ли это, что Густав мог похитить собственных дочерей и при наихудшем раскладе убить их?

Компьютер издает «дзынь» – пришло письмо от Леи, которая интересуется, когда он придет. Сердце делает лишний удар. «Приходи, позавтракаем вместе», – пишет он, но тут же стирает написанное. Какого черта он творит? Это становится какой-то пыткой, надо отложить в сторону эмоции. «Буду через 15 минут». Ответ приходит сразу же: «Хорошо. Датская полиция проверила записи камер наблюдения в офисе Густава, что-то не сходится. Кто-то редактировал файлы, так что алиби у Густава нет. Он придет на допрос через сорок пять минут».

Самое паршивое в людях этого типа – это то, что они лгут обо всем. Они могут даже соврать о том, что ели на завтрак, чтобы произвести хорошее впечатление. В них надо уметь разбираться и отличать ложь неинтересную от той, которая может иметь какое-то значение.

Хенрик находит документ с последней перепиской супругов перед исчезновением.

Каролина: Во сколько ты сегодня вернешься домой? Целую.

Густав: Придется остаться на работе на ночь.

Каролина: Окей.

Каролина: Люблю тебя больше жизни.

(Нет ответа).

Каролина: Мы говорим тебе «спокойной ночи». Любим тебя (фото Каролины, которая читает девочкам сказку на ночь).

Густав не ответил на последнее сообщение от Каролины.

Где, интересно, он шлялся той ночью?

Густав

В допросной пахнет кислым кофе. Единственное, о чем в состоянии думать Густав, это продажа мамой квартиры. У него сердце кровью обливается при мысли, что она сделала это ради него, а он никогда не сможет ей рассказать, о каких суммах на самом деле идет речь.

Он не смог оставить ее одну накануне вечером и переночевал у нее в комнате для гостей. Его беспокоит Каролина, она по-прежнему никак не дает о себе знать.

На дисплее диктофона бегут секунды.

– Вы можете рассказать нам, что произошло между вами и Каролиной вчера здесь на парковке? – спрашивает Хенке, напрягая свои мощные бицепсы.

– Да так, ничего особенного. Просто несчастный случай, – говорит Густав, вытирая ладони о брюки. Он все еще не сменил вчерашний костюм.

«Что им наговорила Карро?» – думает он, сжав челюсти.

– Если бы мы задали этот вопрос Каролине, она бы ответила на него так же? – задавая вопрос, Лея смотрит на Густава неприятным взглядом всезнайки, что, наверное, хорошо срабатывало в старших классах школы.

– Думаю, да. Она споткнулась, выходя из машины, а я просто пытался помочь ей встать.

– Вот честно – неужели вы думаете, мы поверим в эту чушь?

– Поскольку это правда, вам стоит поверить, – говорит Густав и думает о том, что из Леи просто-таки прут предрассудки. – Вы же не думаете, что я намеренно толкнул ее на землю?

– У нас есть свидетель, который говорит, что вы вели себя жестко.

– Он или она ошибается, спросите Карро.

– Мы спросили. А где вы были в ночь на тринадцатое августа? – резко меняет тему Хенрик, и Густав видит, что Лея злится на него.

– В офисе в Копенгагене, я же уже говорил. Вы не устали задавать одни и те же вопросы раз за разом?

– Мы даем вам шанс сказать правду.

Густав пожимает плечами и задумывается над угрожающим тоном Киллера. Не может быть, чтобы он знал, как обстоят дела на самом деле.

– Вы же видели записи камер, что вы хотите, чтобы я сказал?

– Вы имеете в виду отредактированные файлы? – Лея склоняет голову набок, ожидая ответа.

Густав думает о том, что бывает, когда одна ложь накладывается на другую, – в конце концов оказывается сложно отделить одну от другой.

– В этих файлах записи, сделанные за два дня до исчезновения вашей семьи. То есть нет никаких доказательств того, что вы были в офисе в ту самую ночь, – говорит Хенрик и закатывает рукава мятой голубой льняной рубашки.

– У вас больше нет алиби на момент исчезновения Каролины и ваших дочерей – добавляет Лея и наклоняется вперед, уперевшись локтями в стол.

Взгляд Густава мечется с одного на другую, руками он ухватился за стул так крепко, что даже пальцам больно.

– Прежде чем я начну отвечать на дальнейшие вопросы, я хочу поговорить со своим адвокатом.

– С чего вдруг? – Лея опять наклоняет голову с видом человека, выложившего на стол козырную карту.

– Я слишком вымотан. Вы просто не понимаете, что значит быть Густавом Йовановичем и снова и снова объяснять вам, что вы на неверном пути, – он вздыхает и собирается с силами. – Я был в офисе, но наша охранная компания умудрилась по ошибке стереть записи. Я знал, что вы мне не поверите, поэтому поменял дату в файлах. Я был вынужден, потому что вы сосредоточились на мне как на главном подозреваемом. Я сделал это, чтобы направить следствие в правильную сторону.

– Неужели? – Лея усмехается, и это раздражает Густава.

– Вы лучше сосредоточьтесь на родителях Каролины вместо меня.

– На Бенгте и Биргитте Юртхувуд? – говорит Хенрик, подняв бровь. – С чего вдруг?

– Вы можете выключить это? – Густав показывает на диктофон.

Лея бросает взгляд на Хенрика и делает жест