…некую колеблющуюся, как пламя свечи, стройную и высокую фигуру, переливающуюся всеми оттенками белого и серого. Миссис Уиткомб в вуали, усыпанной осколками зеркала? Но вот покрывало метнулось в сторону, и под ним не оказалось ничего, кроме зияющей пустоты – никакого лица, лишь его отсутствие, такое очевидное и жестокое, что к горлу моему подкатил ком тошноты. И запах, этот запах…

Парейдолия, подумала я, удивляясь собственному спокойствию. Иллюзия, при которой вы повсюду видите человеческие лица. Обувь с высунутыми языками, выключатели-носы, усмехающиеся кофеварки. Иди вы оказываетесь в центре лабиринта, раскинувшегося перед Уксусным домом, и ваша камера внезапно наполняется светом, который выжигает все изображения, вы бессильно опускаете ее вниз, так, что объектив вынужден снимать усыпанную гравием тропу, на которой мелькает тень облака. И с этой тропы на вас смотрит лицо ребенка, застывшее в пыли, окаменевшее, как янтарь. По крайней мере вы уверены, что видите это лицо, когда просматриваете пленку…

Подождите, но сейчас я говорю вовсе не о себе; все это имеет отношение исключительно к Сафи. Она не показывала мне этот фрагмент фильма до тех пор, пока вся эта история не осталась в прошлом, по крайне мере та ее часть, что имела прямое отношение к нам обеим. Тогда для нас это уже не стало сюрпризом.

Но вернемся в настоящее. Неожиданно все лампы, гревшие в студии, мигнули, выключились на мгновение и опять включились; камера, неизменная спутница Сафи, фыркнула, как живая, и перестала работать. Изображение на экране исчезло навсегда прежде, чем мы успели его записать.

Так бывает, когда заканчивается пленка, произнес тихий голос у меня в голове. Было и исчезло в мгновение ока, не оставив после себя ничего…

Кроме ослепительного белого света.

14

Несколько секунд мы трое, Малин, Сафи и я, молчали, потрясенно глядя на погасший монитор. Никто из нас не знал, что произойдет дальше.

– Думаю… нам не стоит включать это в презентацию, – сказала наконец Сафи.

– Я тоже, – согласилась я.

Утром, когда я выходила из дома, мама и Саймон собирались повести Кларка в кино на сеанс для матерей и детей в Рейнбоу Маркет Сквер. Названия фильма я не помню, но на таких сеансах звук всегда немного снижают, свет делают ярче, а нормы поведения смягчают до такой степени, что пронзительно кричащие дети и публичное кормление грудью никого не шокируют. К тому же большинство фильмов идет с субтитрами, что делает подобные сеансы особенно подходящими для наших целей. Покончив с подготовкой презентации, я отправила Саймону сообщение и, устроившись в кафе на первом этаже нашего дома, стала ждать, когда они ко мне присоединятся. Минут через двадцать появился Саймон, ведущий Кларка за руку.

– Ну, как ваша работа? – спросил Саймон, усаживаясь за столик рядом со мной.

– По-моему, получилось очень интересно, – сказала я, ничуть не покривив душой. – Думаю, то, что мы успели сделать, произведет на Яна впечатление.

– Учитывая, сколько сил ты и Сафи угрохали на этот проект, ваш Ян просто обязан прийти в восторг, – усмехнулся Саймон.

Я пожала плечами, но улыбнулась в ответ.

На лифте мы поднялись на свой этаж и направились к дверям. Кларк, по обыкновению, пел и бешено танцевал, изо всех сил стараясь походить на Уги Буги из «Кошмара перед Рождеством». Неожиданно Саймон замер на месте, сжав одной рукой плечо Кларка, другой – мое.

– Что случилось… – начала я, но он лишь замотал головой.

– Придержи его, – приказал Саймон и взглядом указал на дверь нашей квартиры, которая, как я заметила только сейчас, была приоткрыта. Честно говоря, порой дверь оставалась открытой по вине самого Саймона – он забывал хлопнуть достаточно сильно, чтобы она защелкнулась. Но такое случалось редко – лишь тогда, когда он возвращался поздно, усталый и измотанный, а мы ожидали его дома. Обычно он все же запирал дверь на задвижку, которую мы укрепили на дверях, когда Кларк начал ходить.

Саймон вошел в квартиру и вернулся минуты через три, с телефоном в руке. Все это время я развлекала Кларка, подпевая ему и поочередно изображая Салли, Санта-Клауса и Джека Скеллингтона, затевающих разговор с Уги.

– Там никого нет, – сообщил Саймон. – Не знаю, стоит ли сообщать в полицию. В квартире ничего не тронуто и, насколько я могу судить, ничего не исчезло.

– Ты уверен, что просто-напросто не забыл запеть дверь?

– Почти уверен. То есть… – Саймон испустил вздох. – Слушай, мы оба знаем, что я рассеянный. Но надеюсь, все же не до такой степени. Может, на сегодня было запланировано какое-нибудь техническое обслуживание?

– Нет, не думаю. Подожди секунду. – Я вошла в квартиру. Кларк побежал вслед за мной и, на ходу снимая штаны, устремился в свою комнату. Через несколько минут мои подозрения оправдались. Выяснилось, что кое-что все-таки исчезло – коробка с материалами из Кварри Аржент, за исключением тех документов, что находились в моем рюкзаке.

– Ты думаешь, это дело рук Вроба Барни? – спросил Саймон после того, как я перестала хохотать и объяснила, чем вызван столь буйный приступ веселья. Мысль о том, что Вроб заплатил взломщику, проникшему в нашу квартиру, чтобы в итоге получить пачку деловых писем, связанных с серебряным рудником, представлялась мне на редкость забавной. Впрочем, наверное, были там и послания известным художникам, исполненные восторгов по поводу шедевров собственной супруги. Что-нибудь вроде: «Глубокоуважаемый имярек, я чрезвычайно высоко ценю ваше творчество. Возможно, вы знакомы с картинами моей жены, воистину блестящей и многообещающей художницы. Если судьба когда-нибудь занесет вас в Северный Онтарио, мы будем чрезвычайно рады, если вы навестите нас, даже не известив о своем визите заранее…»

– Удивительно, что этот недоумок решился на воровство, вместо того чтобы просто получить в музее свои собственные копии всех этих документов, – сказала я, ставя чайник на огонь. – Не далее как вчера он был в Кварри Аржент, там, где хранятся оригиналы. Нам с Сафи даже не пришлось платить за копии. Зачем ему это понадобилось? – Я положила чайный пакетик в чашку Саймона и на несколько секунд погрузилась в задумчивость. – С другой стороны, может, он так разозлился после нашего последнего разговора, что решил мне насолить. Это вполне в духе старины Вроба.

– То есть он хотел украсть именно твои копии и помешать тебе работать?

– Не вижу другого объяснения. Может, хотел меня затормозить, сорвать завтрашнюю встречу с Яном.

– Серьезно? Он настолько мелочный?

– По моим наблюдениям, да.

Чайник засвистел. Я выключила его и разлила воду по чашкам. Саймон сидел, скрестив руки на