— Что мне надо делать? — я застыла у стола, комкая край скатерти.

Вино, как велела Ванда, принесла, дверь затворила, выпихнув за неё Ле Шатона уговорами и обещанием купить дюжину сладких булочек, и вот теперь стояла, боясь дышать и смотрела на хозяйку в ожидании чуда.

О мандрагоре говорили всякое, писали не меньше: и мазь для полётов на метле можно из неё изготовить, любовь в сердце разжечь, клад опять-таки найти с её помощью можно.

Только в реальности мало кто работал с ведьминым корнем. Помню, спросила у Дорофеи Лекарки, матери Стефы, о нём, та только руками замахала.

«Чёрное это дело, противоестественное. Не работает в большинстве случаев».

И вот теперь я смогу научиться работать с мандрагорой.

— Знаешь, что ошибки этот корень не прощает? — спросила хозяйка, повязывая рабочий передник.

В её движениях, выражении лица не было заметно никакой нервозности, словно она работала с мандрагорой раз в неделю, и все слухи, ходящие вокруг этого растения, как голодные собаки вокруг выкинутой людьми кости, не заботят её вовсе.

Собаки, как бы голодны они ни были, место своё знают, к людям не сунутся. И слухи вокруг мандрагоры всего лишь домыслы.

Я кивнула.

— Всё верно, моя хозяйка в своё время стращала рассказами, что предсказатели прошлого пили настойку мандрагоры перед тем, как дать ответ на важный вопрос. Но я считаю, всё это глупости. Травы не растят магический объём, Сила либо есть либо нет.

— Алхим увеличил мой объём Силы, — робко вставила я, на что Ванда рассерженно хмыкнула:

— Никто не знает, чем ты за это расплатишься. Да и речь шла о травах, слушай внимательно, а не об артефактах и прочих магических сущностях!

Оставалось только согласиться и замолчать. Времени у меня было не так много, надо научиться как можно большему.

— Скажите, а если я, спустя какое-то время, вернусь в Плауполис, вы возьмёте меня обратно в помощницы?

Я не смотрела на хозяйку, рискованное это занятие — правду говорить, да хотелось знать заранее, что меня ждёт, если уеду из Нортингса.

— Сбежать от своего счастья надумала? — вскоре ответила Ванда и, погладив меня по голове, впервые с того момента, как я поступила к ней в услужение, ответила: — Возьму, конечно. Только подумай хорошенько, от денег так просто не отказывайся.

На этом все разговоры закончились, и закипела работа. Ванда взяла в руки корень, я лила сверху на него красное вино, оно стекало в миску, поставленную на стол, и казалось кровью маленького человечка.

— Это мужской корень, он крупнее женского, поэтому нужен для работы по заказу Рыси. На женщину мужской корень не сработает. Вопросы есть?

— Да. А правда, если ошибёшься в работе с мандрагорой, то больше её корня никогда не сыщешь. В руки не дастся…

— Говорят, — на губах Ванды промелькнула самодовольная улыбка. — Я не знаю, не поверяла. Работу надо делать хорошо, не уверена, что справишься — не берись.

Сразу после этих слов хозяйка взяла заранее приготовленный тонкий нож, похожий на те, которыми в гостиницах разрезают страницы книг или вскрывают письма, и принялась вырезать на корне лицо.

Человечек оживал под её руками, я видела, как у него появляются глаза, рот, вот взлетели вверх брови, словно он хмурился.

— И никаких слов не надо? — ахнула я, когда за пару минут всё было закончено. Обрезаны лишние нити корня, теперь он походил на живое существо, весьма недовольное тем, что его пробудили ото сна.

Мне казалось, что сейчас он закричит на нас, и от этого крика, как говорилось в книгах, мы лишимся разума.

— В по-настоящему важных вещах слова не нужны, София. А теперь иди, отнеси корень к нему. Да заверни его в красный бархат. Корень-то, — Ванда снова улыбнулась. — Я тут сама приберу. Иди-иди!

Выполнив наскоро всё, что приказали, я выскользнула в дверь и направилась в комнату Кестера, провожаемая сальными взглядами мужчин из отряда Рыси и не только. Мне было всё равно, что про меня думают, тем более что это правда. Я стала любовницей Кестера и не собиралась пока менять своего положения.

Постучав коротко, как он учил меня, и не дожидаясь ответа, я вошла. Как бы я ни старалась быть выше людской молвы, осуждающие взгляды неприятны.

— Я ждал тебя, проходи, — Кестер был в одной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и брюках. На письменном столе стояла шкатулка с артефактами, которую я уже видела  раньше, ещё в первый визит к Рыси. — Присядь, София.

Кестер отбросил прочь полотенце и взял меня за руку. Его прикосновение, улыбка, как всегда, успокоили меня, ввели в состояния радостной покорности.

— Может, хватит применять на мне свою Силу? — выдохнула я, присев на край стула. Его рука по-прежнему сжимала мою. — Я и так в полной твоей власти.

— Если ты о моём умении вызвать в человека нужную эмоцию, то знай, что я могу делать это, только испытывая к нему нечто подобное. И нет, София, сейчас я не больший Маг, чем ты или Ванда.

Наши руки разъединились, и я ощутила себя маленькой девочкой, заблудившейся в тумане предрассветного леса. А где-то рядом был его голос, и я шла на него в надежде найти родное плечо, уткнуться в него и больше никогда не отпускать. Не размыкать объятий, хотя это невозможно.

Мы были из разных миров, потом наши пути пересеклись, и вот сейчас, если я и вправду стану дочерью господина Визатиса, они разойдутся навсегда.

— Я не хочу, Кестер, пожалуйста! — шептала я, сама не заметив, как начала всхлипывать. — Я, наверное, тебе не нужна, но прекрати играть со мной. Я не буду дочерью господина Визатиса, потому что это ложь.

— Тш-ш-ш! Я не знаю. София, может, и правда. Его дочь примерно твоего возраста, точно известно, что она попала в тот же приют, что и ты. И что она могла слышать голоса трав, это их семейная черта, не в каждом поколении проявляется, и всё же.

Он стоял передо мной на коленях, целовал руки и гладил по щеке. Я тонула в синих глазах, видела только его, слышала голос и мне хотелось со всем соглашаться.

Возможность найти настоящую семью — об этом мечтает каждая в приюте.  И вот я стою в шаге от её исполнения у приоткрытой двери, готовая повернуть обратно и убежать без оглядки, только чтобы не менять свою жизнь.

Некоторые мечты сбываются слишком поздно.

— Что мне надо сейчас сделать? Я принесла то, что ты просил, — я вытерла слёзы и встала, чтобы сесть на другой стул. Бесполезно молить о любви и пытаться её заслужить. Я переживу это и начну другую жизнь, но по своему выбору.