Его дыхание было таким горячим, живот усыпали мурашки. Гром покрывал его поцелуями. То легкими, как прикосновение мотылька. То жадными, мокрыми, прикусывая кожу.

Я дотронулась до его волос, погладила виски и скулы. Сейчас он был еще красивее, еще желаннее. Стена между нами с треском рушилась. Таяла как дым.

– Прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло, – шепнула я.

Гром улыбнулся краешком губ и, не сводя с меня глаз, коснулся губами кожи над платьем.

– Ты горишь, Мирай.

– Правда?

Правда… Правда!

Магия, которая бесновалась в груди, вырвалась неконтролируемым потоком. Шелковое полотно за моей спиной объяло голубое пламя, запахло паленым.

Эйдан мгновенно оттащил меня прочь и залил богиню водой. На стене теперь висели жалкие обугленные клочья.

Я затряслась от смеха и уткнулась лицом ему в плечо. Мужские ладони заскользили по моей спине.

– Давай сменим позицию.

Все-таки боевой маг – это призвание.

Наконец встретились и наши губы. Я успела по ним соскучиться. Этот поцелуй напоминал первую весеннюю грозу, когда с неба льет стена дождя, а на горизонте вспыхивают молнии.

Все это время Эйдан уверенно теснил меня к ложу. Я уперлась в деревянную раму икрами и чуть не упала, но он удержал.

– Только попроси, и я уйду, – произнес срывающимся шепотом.

– А если другого попрошу? Останешься?

– Нельзя.

– Это да.

Он стиснул мою талию до боли.

– Но кое для чего можно сделать исключение.

Только Эйдан, тепло его рук и нежность его губ были настоящими. Реальность растворилась.

– Ты меня заинтриговал.

– Не терпится узнать?

Конечно, не терпится. А если сделать вид, что я скромная? Иначе он плохо обо мне подумает. Или…

Да пошло все к демонам!

Я потянулась за новым поцелуем. Мы, боевые маги, слишком мало хорошего видели. Среди сплошной боли, потерь и страданий редко находилось место для чего-то светлого. И надо хватать это светлое, пользоваться, пока не отобрали. Жить сегодняшним днем, потому что нас в любой момент может не стать.

Я мягко высвободилась из объятий и поднялась на ложе. Собственная нагота перестала смущать. То ли благодаря сумраку ночи, то ли из-за того, что мой гнев угас и между нами снова протянулась ниточка доверия.

Зубы отбивали дробь от волнения, когда Эйдан присоединился, сняв нагрудник. Опрокинул меня на спину и опустился сверху.

– Тебе холодно?

– Нет, – я обняла его за шею.

– Тогда почему ты дрожишь?

Легкий поцелуй в висок, и еще один – в подбородок.

– Из-за тебя.

Эти слова подстегнули его действовать смелее. Чувства хлынули, как река сквозь разбитую плотину. Эйдан с яростью набросился на мои губы, присваивая не только их, но и меня саму.

Ладонь мягко скользнула по животу, палец обрисовал ямку пупка и погладил шрам.

– Я больше никогда не сделаю тебе больно, – пообещал, потираясь носом о висок. – Ты веришь мне?

И как не верить, если у него, как и у меня, сейчас душа нараспашку? Это самый острый момент искренности.

Я зарылась пальцами в его волосы и прошептала:

– Конечно. Конечно, я тебе верю.

Не осталось мест, которых он не коснулся, не одарил своей лаской. Чувствовать его горячие губы на груди было настоящей пыткой. Но я бы не отказалась от нее ни за что на свете. Только не сейчас. Это были самые лучшие мгновения в моей пока короткой, но не слишком веселой жизни. И они вытесняли все дурное.

Даже когда он потянул запутавшийся пояс, чтобы полностью избавить меня от платья, я не стала противиться. Тяжелый шелк скользнул на пол, а рука Эйдана – по моему бедру.

– Ты не будешь раздеваться? – спросила, кое-как совладав с голосом.

– Сегодня это не лучшая идея.

– А как я буду отчитываться перед господином Сандо?

У меня это вырвалось скорее от волнения и желания разбавить накаленный воздух между нами. Мое замечание рассмешило Дана, он даже оторвался от своего увлекательного занятия.

– Прошу, не вспоминай этого желчного старика хотя бы в постели со мной. Иначе у меня может пропасть… – он тяжело сглотнул, – вдохновение.

Теперь уже смеялась я, но в следующий миг стало не до смеха. Я им просто задохнулась.

– Спокойно, – короткий поцелуй в губы. – Если тебе что-то не понравится, просто скажи.

Я кивнула, но не была уверена, что Дан этот кивок увидел. Воздуха внезапно стало так мало, что я застыла с приоткрытым ртом и… застонала. Я давно научилась молчать, когда боль была нестерпимой. Но разве можно хранить молчание, когда наслаждение нестерпимо?

Мы ходили по самому краю, но я не боялась порезаться. Эти шрамы я буду носить с удовольствием. Наше дыхание смешалось. Казалось, даже сердца стучат одинаково. Я подстраивалась под Эйдана, окончательно позабыв, кто я. Принимала его ласки и не думала, что может быть так хорошо.

– Надо постараться не сжечь кровать…

– Сегодня можешь жечь что угодно.

Эти короткие реплики давали небольшую передышку – вынести все сразу было невозможно. Да у меня сейчас сердце остановится!

– Это будет слишком расточительно… ой!

Эйдан прихватил зубами мою губу.

– Мирай, если ты не замолчишь, я буду так делать каждый раз.

– Вот так? Или… так?

– И так, и вот так.

– Тогда я согласна.

Я твердо решила молчать, а если захочется сказать очередную глупость – просто поцеловать Грома. И сосредоточилась на ощущениях, которые росли как лавина. Как туча, готовая пролиться дождем.

Он знал обо мне больше, чем я сама. И когда мир сузился до размеров игольного ушка, а потом разлетелся осколками, я вцепилась в его плечи. Тяжело дыша, нашла его губы и прижалась к ним, делясь отголосками своего удовольствия.

Эйдан подхватил меня и перевернулся на спину. Я уткнулась подбородком ему в грудь и спросила:

– Теперь говорить можно?

– Только не сегодня, Мирай, – он погладил меня по волосам. – Просто иди ко мне.

Я подцепила край одеяла, укрывая нас обоих, и устроилась у него на плече. Тело окутала усталость, потолок кружился.

– Спасибо тебе, – я вытянулась вдоль его тела и закрыла глаза.

– За что?

– За то, ради чего «можно сделать исключение».

– Ты неисправима, – выдохнул он. – Но меня все устраивает.

Глава 35. Род Лилий

Молния

Я открыла глаза, когда в покои скользнули яркие солнечные лучи. Сонная и разнеженная теплом, потянулась и прижалась к Эйдану. В походах я обычно спала со своим братом и другом, зажатая между их телами, но то были совсем другие ночевки. В полном боевом обмундировании, когда мы были готовы подскочить и