Воздуха не хватало, но мне нравилось тонуть и задыхаться в его нежности и силе, что шла изнутри, подчиняя. Разум окончательно меня покинул, если я целуюсь с бывшим врагом. Отдаюсь его ласкам и не хочу останавливаться.

В носу защипало, а горло сдавили невидимые пальцы.

– Ты снова плачешь? – взволнованный шепот и блестящий взгляд темно-синих глаз.

Эйдан взял в ладони мое лицо и вытер пальцами слезы.

– Почему? Я тебя обидел?

Глава 33. Бремя тайн

Молния

Я накрыла его ладони своими и улыбнулась. С ресниц сорвалась новая прозрачная капля. Стало так легко и свободно, как будто я пережила бурю и увидела долгожданное солнце. Эти слезы освобождали. Я не плакала уже очень, очень давно.

– Что же ты делаешь…

Эйдан задышал чаще, его зрачки стали огромными, как два черных озера.

– А мне нравится, – добавила я лукаво. – Все нравится.

Между нами повисла та трепетная тишина, которая бывает только тогда, когда души открыты до предела, а маски сброшены.

Он коснулся лбом моего лба.

– Тогда откуда эти слезы, Мирай?

Во мне было так много чувств, они разрывали грудь. Плакала душа, избавляясь от груза.

– Мне и хорошо, и больно одновременно.

– Ты чего-то боишься?

Я кивнула, внимательно всматриваясь в его лицо. Сейчас Гром сам на себя не похож, да и я мало напоминаю себя прежнюю.

Последствия пугают, но настоящее так прекрасно, что отказаться от него выше моих сил. Мы с ним с самого начала повенчаны кровью и сталью.

Он – моя неотвратимость и необратимость.

Нет смысла спрашивать: «Почему именно ты?»

– Обними меня, – попросила я и укуталась в тепло его объятий.

Гром обхватил меня обеими руками, прижав к своей груди. Я ткнулась лицом ему в шею и вдохнула запах его кожи. Именно сейчас я поняла, что он имел в виду, когда говорил, что молчать в моей компании приятнее. Это было ошеломляющее признание. Из всех, кто его окружал, он выбрал именно меня.

Пусть днем все случившееся предстанет перед нами в ином свете, но сейчас ночь. Волшебное время.

Его пальцы осторожно поглаживали мою спину, перебирали кончики волос. Время текло медленно, меня качало, и только он не давал мне упасть.

Внезапно Гром усмехнулся, и я подняла лицо.

– Что случилось?

– Теперь ты можешь доложить господину Сандо, что на шаг ближе к цели, – в его глазах зажглись смешливые искры.

– Ну уж нет, это не моя заслуга. Это ты меня соблазнил, так что задание не считается выполненным. За такое меня надо разжаловать.

Знал бы суровый глава рода Таари, что мы сейчас стоим и над ним потешаемся. Локти бы себе сгрыз от злости!

– Я получил отчет о состоянии твоего здоровья. Уже в ближайшие дни ты сможешь приступить к работе с детьми.

Я не хотела, чтобы суровый и деловой Гром, который вечно занят, возвращался. Мне было хорошо с Эйданом. И я пока побуду просто Мирай, а не Молнией.

– Твой старик-целитель всю душу из меня вытряс. Такие вопросы задавал, – я покачала головой, еще не зная, к чему он ведет.

А когда поняла, было уже поздно.

Проклятый Гром. Ну кто тебя просил лезть в мою тайну?!

***

Гром

Удивительно, но я волновался.

Волновался, что она откажет, что не придет, что ответит в своей обычной насмешливой манере. Чувствовать, что уязвим перед женщиной, было странно и непривычно.

Да демоны меня подери, я никогда в жизни не ходил на настоящее свидание с девушкой! В общении с другими все было просто и прямо. И они, и я понимали, чего друг от друга хотим.

А вот с Мирай все сложно. Невыразимо сложно. И нельзя с ней так… напрямую.

Но все это затягивало. Общение с ней приносило такие же эмоции, как и хорошая битва с сильным, благородным противником.

Я ждал ее на празднике. Даже не сразу понял, кого именно стараюсь разглядеть в цветной толпе. И только потом, когда заметил Молнию, до меня дошло. Это настолько поразило, что я едва не испортил поздравительную речь. Саяна с Эйро так старались, когда ее сочиняли! Все эти лепестки камелии и персики я им еще припомню, пусть не сомневаются.

Я решил, что лучше вообще ее не видеть, а потом отослать прочь с женихом.

Она шиссайка. Она хотела меня использовать. Она пыталась играть со мной и навязать свои правила. Она, как молодой зверь, хотела испытать на мне свою женскую силу.

Да, надо отослать ее как можно дальше, но все внутри противится этой невыносимо правильной мысли.

И вот она в моих руках – нежная, податливая, такая отзывчивая. Это одна из самых ярких моих побед и одно из самых сокрушительных поражений. А поцелуй – неизбежная капитуляция.

Но его было мало. Безумно мало. Вместо крови по венам бежал кипяток, воздуха не хватало, и я боялся, что задохнусь. Поцелуй, который раньше казался просто механическим действием, стал не только символом страсти или прощения и примирения.

Эйро оказался прав. Я влюбился как мальчишка и начал допускать ошибку за ошибкой.

Мирай была такой нежной, прекрасной, захмелевшей от поцелуев, но мне, демоны меня раздери, понадобилось все испортить. Клятый рационализм очнулся ото сна, захотелось сорвать все покровы с ее тайн, и я произнес:

– Целитель описал твои шрамы. Я ранил тебя три месяца назад, но они выглядят так, будто им не меньше трех лет.

Казалось, я снова возвращаюсь в тот зимний мрачный день.

– Ты владеешь повышенной регенерацией, и это не магическая техника, это врожденная особенность. Нет смысла скрывать это от меня. Все остальное тоже говорит о том, что ты – потомок истребленного рода богини Оюри.

Пальцы скользнули вдоль спины, по глади серебряного шелка и остановились там, где должен располагаться шрам.

Облака закрыли луну, и на несколько мгновений все вокруг погрузилось в чернильную темноту. Я не видел ее лица, она еще и голову опустила. А потом руки, обнимающие меня за плечи, безвольно повисли вдоль тела.

Слишком поздно меня охватило чувство необратимости. Слова упали между нами, как тяжелые камни.

Теперь Мирай напоминала холодную мраморную статую. Она даже дышать перестала, напряглась, словно мои объятия причиняли ей боль.

– Продолжай, не останавливайся. Что еще ты хотел мне сказать?– произнесла она резко.

Подняла лицо и улыбнулась. Эта улыбка получилась злой, как росчерк клинка.

Я сжал ее плечи.

– Что бы я ни