– Правда? Правда ничего?

– Ты мне не веришь?

Я затронул что-то, спавшее в ней очень глубоко. Ее застарелую боль. Пока я говорил, Мирай не дышала. Только смотрела на меня взглядом сощуренных глаз. На дне ее зрачков разгоралось холодное циничное пламя.

– Отпусти меня, – попросила она и добавила: – Пожалуйста.

Пальцы не разжимались. Отпустить ее сейчас – все сломать.

– Почему ты так реагируешь? – хотелось увидеть хоть что-то, что напомнит о нежной девушке, которой она была мгновение назад. – Что ты скрываешь?

– Вас это не касается.

Мирай вмиг обросла броней, закрылась, стала отрешенной и разочарованной. Это разочарование читалось у нее на лице, плескалось в глазах. Ругая себя последними словами, я взял ее за руку и переплел наши пальцы.

Она мотнула головой и посмотрела куда-то вбок. Ее магический фон изменился, от нее волнами исходило желание спрятаться, скрыться, а еще страх.

– Если ты думаешь, что я отдам тебя императору на растерзание, то глубоко ошибаешься.

Послышалось громкое хмыканье.

– Конечно, теперь вы оставите меня себе. У вас весомая причина. Вы давно знали, так?

Опять она перешла со мной на вы, возвела ледяную стену и выпустила иглы.

– Догадывался. У тебя очень легко получилось передать мне магию, а женщины вымершего клана были идеальными ее донорами.

Лицо Мирай исказилось, пальцы сжались в кулаки, ноздри затрепетали от возбужденного дыхания. Она вырвала свою руку из моей ладони и попятилась.

– Вы говорите совсем как он! – выплюнула в ярости. – Ненавижу вас! Заставили поверить, а потом…

Я ожидал всего, но только не такой реакции. Она вдруг затряслась и закрыла лицо руками. Я слушал ее судорожные рыдания и не знал, что делать. И ненавидел себя за то, что стал причиной ее слез.

Правильно заметил Эйро. Я – дурень. Женщины слишком тонкие и ранимые создания. Только со стороны Мирай кажется непобедимой и жестокой. А на деле под каменной коркой сплошные раны.

Я попытался приблизиться, но она начала вслепую махать руками, била меня по груди и лицу.

– Успокойся, – я гладил ее по голове, пока она осыпала меня ударами.

Не магическими, а совсем обычными, слабыми, женскими.

И от этого кровь стыла в жилах.

Потом она всхлипнула и стала оседать, будто разом потеряла все силы. Я поймал ее за талию и прижал к себе.

Заплаканная, с припухшими глазами и слипшимися от влаги ресницами, она выглядела беззащитной и сломленной.

– Зачем? – мучительно изогнув брови, спросила она.

– Что «зачем»? – я провел по темной глади волос, укрывших ее спину.

– Я думала, вы не такой. Но вы ничем от него не отличаетесь. «Идеальные доноры магии» – это его фраза. И я ее ненавижу.

– Мирай, – начал я, старательно подавляя гнев, – о ком ты говоришь? Кто тебя так напугал? Это был человек из твоих кошмаров?

***

Молния

Я думала, что пережила, справилась, надежно заперла свои кошмары в дальнем углу разума. Они тревожили меня лишь иногда, чаще всего по ночам. Порой я испытывала муки совести от того, что не исполнила обещание.

Но страх никуда не делся. Он дождался удачного момента, чтобы нанести удар рукой того, кому я открылась. И напомнить, что нельзя верить врагу, особенно если он бывший.

И как враг попадает в самое незащищенное место, так и слова Эйдана подействовали как сильнейший раздражитель: выбили почву из-под ног, а воздух – из груди. Всколыхнули всю грязь со дна моей души.

Я снова видела огонь, темноту подземного колодца, слышала крики и холодные, равнодушные голоса.

Меня сковал ступор и невозможный стыд. Объятия Грома причиняли боль, хотелось, чтобы он ушел и больше никогда меня не трогал. Разве мог такой умный человек, гениальный маг, не догадаться? Даже господин Сандо ничего обо мне не понял. Даже Искен с Рэйдо, которых я знала с детства. Я тоже отдавала им свою магию, но легкость ее принятия объяснялась одинаковой стихией.

У женщин из рода О-Юри много достоинств. Поэтому мной хотел завладеть Саар. Поэтому Эйдан обратил на меня внимание. И это – самая главная причина.

Разве такая, как я, может нравиться по-настоящему?

Любить меня тем более нельзя.

Мне было настолько плохо, насколько было хорошо несколько мгновений назад. Молния, моя родная стихия, выжгла мне сердце.

Мы смотрели друг на друга. Он не понимал, что теперь со мной делать и чего от меня ожидать. А я – как вести себя с ним. Гром пытался меня успокоить, как умел. Не очень-то получалось.

Из меня словно все силы выпили. Краски померкли, руки опустились, ноги не хотели держать. И снова, снова он схватил меня, снова попытался влезть в душу и вытянуть оттуда то, что не предназначалось для его глаз.

– Это был человек из твоих кошмаров?

– Вас это не касается.

Между нами выросла стена, об которую хоть убейся – не падет. Он обнимал меня, но я чувствовала эту стену физически.

На щеках Эйдана заиграли желваки. Терпение и выдержка ему отказывали.

Он сжал зубы и медленно выдохнул. Ослабил объятия, чтобы я выскользнула из них, как вода. Я потихоньку пятилась, пока он разделывал меня взглядом.

– Куда ты?

– Только давайте без этого, – я выставила руки ладонями вперед. – Не надо меня обманывать.

– В чем? – спросил он с искренним недоумением.

«А то ты не понимаешь!» – хотелось прокричать.

– Можете убить меня, как и псы старого императора уничтожили род моей матери. Только использовать и обманывать себя я не позволю.

С этими словами я развернулась и слепо зашагала по дорожке. Ноги несли к уличному входу в мои покои. Я еле сдерживалась, чтобы не побежать. И демоново платье мешало, ноги путались в подоле, а руки – в длинных рукавах! Прохладный скользкий шелк теперь казался лягушачьей кожей.

Я с силой выдернула гребень вместе с прядью волос и выбросила в ближайшие кусты.

Гром преследовал меня, как неотвратимая беда. Почему не хочет отвязаться, оставить в покое? За что мне это проклятие?

Едва я взбежала на ступени террасы, Эйдан схватил меня за запястье.

– Остановись.

В его тоне слышался не приказ, а усталость.

– Мирай, давай поговорим.

Во мне смешалось столько эмоций! Эта дикая смесь не позволяла здраво мыслить. Выдернув руку, я толкнула дверцу в покои и бросила через плечо:

– Надеюсь, вы не настолько бесчестны, чтобы вламываться в спальню к девушке среди ночи?

– Настолько, – ответил он невозмутимо.

Я чуть не задохнулась от такой наглости и бескомпромиссности. А Гром, оттесняя меня внутрь, перешагнул порог и запечатал дверь заклинанием.

– Можешь не стараться. Я все равно не