Глава 18. Незваные гости

И присматривая за ежедневными учениями, и набело перечерчивая одну из карт, и составляя ежедневный отчет командованию, Алексей был поглощён мыслями о брате. Как он там один? Не пришел ли снова в часть? Не воспалились ли снова раны?

Но как бы не хотелось поискать Павла, позволить себе отлынивать от службы он не мог. И полудневное отсутствие сказалось на рабочих заботах. Новый год принёс за собою новые хлопоты, и теперь Алексей вынужденно сидел в приёмной то у одного командира, то у другого, чтобы выбить положенное на полк количество фуража и овса для лошадей и картошки и ржаной муки для людей. Медленно, но верно печати ставились, размашистые подписи оказывались на своих местах, и всё указывало на то, что полковые склады в скором времени прекратят испытывать недостаток в запасах.

За делом время летело незаметно, и, когда Алексей впервые поднял взгляд на часы не для того, чтобы успеть вовремя на приём, он увидел, что седьмой час давно наступил. Опаздывал он совершенно неприлично и точно также совершенно безнадёжно. Из городка N до части был добрый час пути верхом.

Слетел с лошади он одним точным движением, бросил поводья спешно подошедшему конюшнему и несолиднейшим для офицера образом побежал со всех ног. Бежал и хватал, как рыба воду, вымороженный воздух и едва заметно припадал на правую ногу. Он обещал быть к восьми, а нарушения обещаний брат не любил, это Алексей уже успел о нём узнать. Только бы Павел правда пришел, и только бы он дождался его. Вызывать его снова из казарм и причинять новое беспокойство не хотелось совершенно.

Ничего не видя перед собой, Алексей вбежал в корпус ровно в восемь и в пару счётов взлетел по лестнице. Пробежка по морозу застудила горло, и стоило остановиться, как его задрал сухой кашель. Приступ скоро прошёл, и Алексей смог перевести дыхание и выпрямиться. Порывисто схватился за ручку и чуть не взвыл. Ну конечно же, заперто! Он же всегда тщательно запирал дверь и после ещё и проверял — рука помнила ощущение сопротивления дверной ручки в ладони. А ключа он Павлу не оставил. Не подумал.

Первый порыв тут же броситься на квартиру, чтобы проверить, вдруг Павел всё же послушался его и остался там, Алексей сдержал. Нервно сунул руку в карман, нашёл среди кусков сахара, носового платка и огрызка карандаша нужный ключ, торопливо отпер дверь на случай, если Павел ещё в части и ещё зайдет. Веры в то не было, но он успел совершить изрядное количество ошибок и увеличивать их число не хотелось.

Словно в надежде на чудо, будто Павел мог каким-то образом переместиться через закрытую дверь, Алексей заглянул внутрь, зажёг свечу, в потьмах опалив пальцы, но, разумеется, кроме привычной обстановки кабинета ничего не увидел. Хлопок двери на пустом этаже прозвучал оглушительным выстрелом, а следом за ним каблуки сапог выбили звонкую чечётку по доскам лестницы. Алексей с риском переломать ноги перепрыгнул последние три ступени и выбежал на воздух. В голове строился маршрут: от офицерского корпуса к казармам, от казарм к лазарету, а там заглянуть к кашеварам и просмотреть дровяной склад. А уже оттуда мчаться на квартиру. Алексей от всей души взмолился, чтобы в одной из этих точек Павел обязательно нашелся.

А Павел тем временем сидел на крыльце хозяйственного пристроя напротив офицерского корпуса и наблюдал за скачущим светом в окне второго этажа. Сидел разжалованный ефрейтор с после обеда и изрядно успел промёрзнуть, но идти ему было некуда, и все пожитки лежали рядом в холщевом мешке. Он видел, как подпоручик лихо спрыгнул с лошади, пронесся мимо него и скрылся за дверью. Надо было бы встать и пойти за Алексеем, но Павел продолжал угрюмо сидеть на крыльце и наблюдать, как в подсвеченном окне коридора второго этажа длинная тень то и дело перекрывает слабый свет. Вот она застыла на несколько мгновений, резко выделившись чётко очертанным силуэтом, вот пропала, а вот огонёк погас и не стало ни тени, ни света.

Через двадцать счётов Павел увидел, как Алексей выскочил на крыльцо корпуса. Стоило его позвать, но эполеты с левого, не закрытого буркой плеча сияли так ярко, а осанка подпоручика была столь прямой, что окликать перехотелось. Павел проследил за тем, как капли масла падают с подвесного фонаря на добротную шерсть и на сплетения золотых нитей. А Алексей и не думал отходить, стоял под фонарем, будто не замечал, что его форменными мундир пропитывается жиром, и крутил головой, словно кого-то ища. Хотя почему кого-то? Вполне определённого человека. Только вот в свете, в котором он стоял, ничего кроме окружающей темноты подпоручик не увидит.

Медленно разгибая замёрзшее тело, Павел заставил себя встать и подойти к нему. Если он продолжит так крутиться, то рискует пропитать всю одежду едким запахом скипидара, а то и вовсе подпалить её одной из опасно близко прыгающих искр. Из-за долгого сидения Павел успел начать примораживаться к крыльцу, послужившему ему скамьёй, и шаги стали неуклюжими и замедленными.

Как только этот увидел его — лицо сразу озарилось улыбкой. Алексей шагнул ему навстречу, одним шагом сведя оставшееся расстояние меж ними на нет, встал почти впритык и замер. Рука потянулась так, словно он собирался отряхнуть припорошенные снегом плечи Павла, но остановилась, и Алексей лишь неловко натянул сползшую с него бурку. Посмотрел на Павла, который ждал не в тепле, а сидел тут под снегом и ветром. Чувство вины запустило когти, и вместо заготовленного приветствия стало:

— Мне нужно было оставить тебе ключи.

— Но ты не оставил, — голос у Павла был уставшим и глухим. Подумалось, что лучше было бы вообще из квартиры не выходить. Ни поесть, ни к врачу.

— Я виноват… — брат, хотелось ему сказать, но после всего случившегося у Алексея не было даже уверенности, что он имеет право так обращаться.

Павел смерил его внимательным взглядом и решил не напоминать ему, что этим вечером Алексей собирался перебраться на новую квартиру. Раз сам не заговаривает, так нечего и начинать.

— Как я и сказал квартирной хозяйке, сегодня меня там уже не будет.

Алексей нервно жевал губы, и Павлу с удивлением подумалось, что неужели он на самом деле всерьёз воспринял его прожекты, о которых тот так распинался утром. Не иначе как совсем мозги от лихорадки растерял.

— Я возвращаюсь