— Буду надеяться… Спасибо, доктор!

Последняя ночь в больнице. Тишина. Я чувствовал себя слишком утомленным от всего, что со мной произошло. Я устал сражаться с невидимым противником, я ведь всего лишь журналист, а не солдат. Я хотел покоя, обычного спокойствия, простого человеческого счастья. Завтра я вернусь домой. Может быть, хватит сражаться? Может пора просто начинать жить? Эта потеря памяти ведь отличный повод начать всю свою жизнь с начала! В моем утерянном прошлом может не оказаться ничего такого, ради чего его стоило бы возвращать. А будущее может быть спокойным и безмятежным. Может быть, я все еще в нейронете, и все, что я считаю реальностью, на самом деле не существует, но разве это так важно? Мне все ближе была позиция Луизы Вернер. Разве имеет значение, настоящий ли мир вокруг тебя, если ты в нем спокоен и счастлив? А я был в одном шаге от обретения спокойствия и счастья с любимой дочкой, и возможно такой же любимой женой, достаточно было просто оставить эти попытки поиска истины, перестать искать путь к потерянному прошлому, смириться и принять этот окружающий мир, как действительность.

Какая-то часть меня сопротивлялась этому решению. Она кричала о том, что возможно, мы почти победили, и осталось сделать совсем немного. Но кого мы победили? И кто, в конце концов, эти мы? Существовал ли вообще когда-либо этот нейронет и все, кого я встретил в нем? Может быть, мой поврежденный разум нарисовал мне эту безумную картину? Признание возможности того, что я психически болен, это первый шаг к выздоровлению. А я ведь действительно болен, хотя бы потому, что не могу вспомнить ничего о своем прошлом. Что, если я — всего лишь человек, потерявший память после того, как его избили и ранили ножом хулиганы в темном переулке, а мое сознание вместо того, чтобы признать это простое и рациональное объяснение, рисует глобальный заговор, зомбированное человечество и порабощающий нас без нашего ведома искусственный интеллект? Я всегда смеялся над непроходимой глупостью конспирологов, которым повсюду мерещатся глаза тайного мирового правительства, наблюдающего за каждым шагом в их пустой и никчемной жизни, а теперь сам стал одним из них? Я слишком устал от сражений внутри моего собственного воображения. А ведь я так хочу нормальной жизни!

Погрузившись в размышления, я не заметил, как наступила ночь. В палате было уже совсем темно. Надо бы поспать, да что-то совсем не хотелось. Пришел момент, когда мне нужно было принять серьезное решение, и я склонялся к решению, которое показалось бы невозможным мне самому несколько дней назад. Какая-то часть меня считала, что стоит повременить с этим, узнать у Лизы всё о снах, встретить Джонатана, попробовать разыскать Эдика и Птицу и расспросить их, но что, если полученные ответы лишь породят новые вопросы? Не стоит ли остановиться уже сейчас?

Я смотрел в дальний темный угол моей палаты, и воображение послушно дорисовывало мне то крадущегося неведомого хищника, то прячущегося там человека. Я не мог смотреть в темноту и просто видеть темноту, я подсознательно обводил в ней какие-то контуры и искал в них сходство с реальными существами. Живая демонстрация того, как человек может увидеть то, чего на самом деле нет. Теперь в неясных темных пятнах я разглядел человеческую фигуру, вот руки, вот внизу в темноте теряются ноги, обрываясь на уровне коленей, а вот эта тень от выключенного светильника под потолком — голова. За окном порыв ветра пошевелил дерево, и рука прячущегося в тенях человека послушно помахала мне. Я ответил ему тем же.

Чушь какая! Спи уже, а?

Ветер усиливался, и теневой человек стал двигаться активнее. Он, крадучись, дошел до двери, его рука потянулась к дверной ручке. Ха, сейчас тень от дерева откроет дверь и выйдет в коридор! Мне точно пора спать!

Щелчок. Я узнал этот звук, который возникал каждый раз, когда кто-то прикасался к дверной ручке. Но как?! Тень повернулась ко мне и, отделившись от стены, сделала шаг в мою сторону. У меня словно волосы на голове зашевелились. Стоп, стоп, хватит! Николас, не сходи с ума! Еще один шаг, и сотканная из темноты фигура была уже возле моей кровати. От страха я съежился и потянул одеяло на себя, словно это могло спасти меня от чудовища.

— Николас, не бойтесь! Это же я!

Знакомый голос. Не может быть!

— Эдик?

— Да. Я запер дверь, у меня очень мало времени, так что слушайте.

— Что происходит? Как ты меня нашел? Где я? И что вообще всё это…

— Тише! — Эдик закрыл мне рот рукой. Когда она пересекла полоску лунного света на моей кровати, я понял, что она самая настоящая, а не состоит из темноты, как показалось моему неуемному воображению. — Я здесь как раз для того, чтобы все вам рассказать! Меня послала Птица.

— Она тоже здесь? — спросил я шепотом.

— Нет. Сюда непросто попасть, но я же мастер находить баги! — в голосе Эдика зазвучали знакомые самодовольные нотки. — Так что я, несмотря на то, что это невозможно, добрался до вас, чтобы передать важную новость. Слушайте внимательно и не перебивайте! Вопросы потом.

Я кивнул в знак согласия.

— Итак, — продолжил он. — Когда мы разделились в Улье, потому что творец первой субреальности тебя зачем-то выгнал, мы не стали терять время на ваши поиски. Птица просто кинула клич и попросила опытных путешественников помочь странному новичку, который может заблудиться в этом диковинном сюрреализме. Я сам чуть не потерялся, бегал там за Птицей чуть ли не за руку, как младенец с мамой, столько всего насмотрелся, я бы никогда даже не подумал, что…

— Можно ближе к делу?

Эдик посмотрел на меня обиженно.

— А потом там появился этот псих! — закончил он.

— Хитрый Фил?

— Да, он хотел весь Улей превратить в одну большую психбольницу. Говорил, что Улей — это место, где собрались одни безумцы, и это им всем место в психушке, а не ему. Он был вооружен правами администратора, и с ним невозможно было сражаться, мы смотрели, как творцы проигрывали ему бои один за другим, но никак не могли им помочь! — Эдик ненадолго замолчал. — Да, мы знаем про права администратора, и про кейс знаем, и про письмо! Надо было сразу нам все рассказать!

— Я не мог рисковать, я думал, что под личиной одного из вас скрывается искусственный интеллект нейронета!

— Так и есть! — Эдик чуть ли не закричал. — Но не всё сразу! Вскоре почти весь Улей был под контролем Фила, мы с оставшимися творцами и путешественниками придумывали план по спасению, а Энн отправилась на поиски вас. Но эти гении не могли найти общий язык друг с другом, у каждого был свой план, в котором он отводил себе ведущую роль, и никто не желал подчиниться и действовать по плану, придуманному другим. Птица говорила дело, но ее никто не хотел слушать. В общем, все эти «великие творцы» устроили между собой чуть ли не гонки за право расправиться с Филом и отобрать у него кейс администратора, а мы с Птицей уже раздумывали о том, как быть со следующим психом, у которого появятся администраторские права, как тут явился нейронет!

— Что это значит? Как явился?

— Явился подобно ураганному ветру, несущему тысячи невообразимо ужасных чудовищ, которых я не видел даже в самых страшных подземельях Эскапады! Всех этих творцов просто ветром сдуло! В прямом смысле! Я такого никогда не видел! Фил бился с нейронетом, как настоящий герой! Он творил препятствия для этого урагана, твари рассыпались в пыль от одного его безумного взгляда, но появлялись всё новые и новые. Мы пытались ему помочь, но этот смерч не давал нам никакой возможности приблизиться! Больница трещала