Безмятежных Морей

– Дзоми Кидосу сказала правду, – доложил Дафиро. – Кашима, не достигшие ранга фироа, собрали толпу перед дворцовыми воротами. Они били в гонги и распевали, требуя, чтобы эссе с Великой экзаменации были перепроверены новым составом жюри. Их выходки привлекли большое количество зевак и праздных прохожих.

Куни сделал всем знак хранить молчание. Он прислушался. Не было слышно ни звона гонгов, ни песен, ни криков толпы, пусть даже приглушенных.

– Я сказал, что так было. – Капитан говорил смиренно, но в голосе его угадывалось довольство собой. Он выждал, пока восстановится тишина, словно рассказчик, желающий заинтриговать слушателей.

Куни отвел в сторону нити раковин-каури, нетерпеливо подпрыгивающие на его короне, чтобы Дафиро мог видеть лицо императора и прочесть по нему, что тот думает о попытке капитана нагнетать драматический эффект.

Дафиро поклонился и поспешил объяснить:

– Я сказал бунтующим кашима, что вы, ренга, внимательно выслушаете их жалобу, но поскольку в таком многоголосии ничего не разобрать, вы предпочли бы получить общую петицию, подписанную наиболее толковыми учеными из их числа. «Император Рагин лично изучит петицию, минуя императорского наставника Рути, – пообещал я и даже слегка подмигнул им при этом. – Возможно, вы даже удостоитесь личной аудиенции у его величества».

Куни вернул завесу из раковин на место, чтобы скрыть улыбку.

– Умно, Даф.

Глаза у Дафиро блеснули.

– У меня был хороший учитель, ренга.

Даже императрица Джиа и консорт Рисана не смогли полностью сохранить невозмутимость, услышав подобную реплику, а кое-кто из генералов и министров, давно служивших Куни, хмыкнул. Талант к ловким трюкам, который проявлял Куни в молодости, был всем хорошо известен.

Дафиро склонился перед Дзато Рути.

– Я прошу у вас прощения, мастер Рути. Но мне подумалось, что вы вряд ли захотите встречаться с этими избалованными детьми.

Рути небрежно отмахнулся, давая понять, что ничуть не обижен уловкой капитана.

– Погодите! – Фиро вспрыгнул со своего места у подножия помоста. – Папа, каким образом капитану Дафиро Миро удалось погасить мятеж? Я не понимаю.

Куни тепло посмотрел на сына, хотя глаза его скрывались под вуалью из раковин, а потом перевел взгляд на Тиму, на лице которого было написано такое же недоумение. Только Тэра понимающе усмехалась, равно как и присутствующие в зале министры и генералы. Император сдержал тяжелый вздох.

– Даф, пожалуйста, объясни все более подробно юному принцу!

Дафиро кивнул:

– Принц Фиро, как вы полагаете, что произошло среди ученых, когда я предложил им составить петицию и попасть на аудиенцию к императору?

Мальчик беспомощно развел руками:

– Понятия не имею.

– Подумай, Фиро, – велел Куни с ноткой раздражения в голосе. – Ты становишься ленивым.

– Просто поставь себя на место ученых, – мягко вмешалась Рисана. – Припомни, как бывает, когда вы с друзьями затеваете игру в войну. Кто станет маршалом?

– Я, – ответил Фиро, еще более смутившись.

Куни почти незаметно покачал головой. Фиро часто играл с детьми министров и аристократов, обитающих в Пане, но, будучи сыном императора, разумеется, всегда верховодил и ему доставались лучшие роли. При таком раскладе не получишь достаточного опыта касательно того, как строятся взаимоотношения между людьми. Опыта, столь необходимого политику.

«Это следует исправить».

Дафиро ловко пришел на выручку принцу.

– Ваше высочество, бунтующие кашима – весьма амбициозные ученые. Бо́льшая часть из них привыкла к роли самого умного мальчика – или в некоторых случаях девочки – и считает себя выше окружающих. Когда я обмолвился, что император примет петицию от наиболее толковых среди них, то все, понятное дело, сочли себя самыми достойными. А я еще подлил масла в огонь, намекнув, что лишь кто-то один удостоится личной аудиенции у императора. Это почти такая же честь, как стать пана мэджи.

В глазах Фиро мелькнула искорка понимания.

– Выходит, между ними началась драка за то, кто из них самый достойный? – Он злорадно потер руки, досадуя, что пропустил такое захватывающее зрелище.

Дафиро кивнул и пояснил:

– Но они ученые, ваше высочество, поэтому их схватка… как бы это лучше выразиться… не слишком похожа на борцовские поединки между солдатами.

– Бьюсь об заклад, они соревнуются, кто процитирует больше туманных мест из Кона Фиджи, – хмыкнул Фиро.

Тиму укоризненно посмотрел на него, указав глазами на Дзато Рути, который сделал вид, что ничего не заметил.

– Ну да, что-то в этом роде, – подтвердил Дафиро. – Затем они принялись поправлять друг у друга грамматические ошибки, потом выискивать ошибки в поправках и указывать на неточности в поправках к поправкам. Один кашима начал отпускать ироничные замечания насчет акцента, с которым были процитированы на амо эпиграммы, другой указал, что в речи его оппонента присутствуют анахронизмы. Я предоставил им какое-то время поупражняться в том же духе, пока они не раскраснелись, а в горле у каждого не пересохло от этой говорильни. Тогда я подсказал ученым, как попасть в лучшие таверны Пана. Там они будут спорить и ругаться до конца дня. Кашима унесли с собой гонги, а остальная толпа либо устремилась за ними, дабы и дальше смотреть бесплатное представление, либо рассеялась.

– Все в точности как сказал однажды Ра Оджи: «Догидо салусма ко джуакин ма дюмон ви крулуфэю лохэта, ноаю лоту ро ма ганкэн до крукрутидало», – добавил Куни. – «Если десять ученых затеют мятеж, они будут целых три года спорить о том, какое название дать своей партии».

Фиро расхохотался так, что даже закашлялся.

– Мне сдается… кх-кх… что ты бы хорошо вписался в их компанию, Тото-тика, – обратился он к старшему брату.

Тиму переминался с ноги на ногу, залившись краской от смущения, ибо был не способен подобрать остроумный ответ.

Тэра обратила внимание, что на лицах пана мэджи после этой насмешки в адрес их собратьев-испытуемых появилось смущенное выражение. Она перестала улыбаться и обратилась к Дафиро:

– Спасибо за находчивость, капитан Миро. Уверена, отец благодарен вам за то, что вы сумели развеять временную вспышку недовольства среди уважаемых ученых, этого костяка имперской бюрократии, не причинив никому вреда. Эти люди – истинное сокровище Дара.

Принцесса склонилась перед Дафиро в джири, а капитан отвесил ей глубокий поклон, тоже посерьезнев. Лица Тиму и пана мэджи разгладились.

Куни обвел зал довольным взглядом:

– Я непременно поговорю с соискателями, как только те выберут полномочных представителей. Ставки на экзаменах высоки, и вполне объяснимо, почему не прошедшие испытания так разочарованы. Но я удовлетворен тем, что система экзаменации безупречна, а потому сумею убедить недовольных внять гласу разума.

Дзоми Кидосу, молчавшая во время обмена репликами между капитаном Миро и детьми, теперь подала голос:

– Вы можете успокоить недовольных кашима сегодня, отвлекая их, но исконная проблема, несправедливость экзаменов, тем не менее остается.

Это напомнило