стиле поэтов Аму, где каждый край или кромка скошены, каждый угол закруглен и отполирован, а вольный выбор цвета оттенков для выражения смыслов и ударений сам по себе является искусством. Освоила она и отстраненный, лиричный стиль писцов Кокру, полный сокращений и упрощенных логограмм, чьи прямые линии и грубые поверхности наводили на мысль о танце мечей воинов Кокру, и овладела уникальным умением инженеров Ксаны чертить простыми мазками кисти: сочетая буквы зиндари и едва прорисованные плоские проекции логограмм ано, они создали шрифт, приносивший богатство языка в жертву точности и элегантности чисел. Дзоми выучила тысячу и один семантический корень, пятьдесят одну группу мотивационных модификаторов, все фонетические адаптеры, модуляционные символы, техники подъема тонов, позволявших грамотному человеку при помощи ножа и кисти превращать логограммы ано в сложные механизмы-идеи, способные служить целям убеждения, описания, объяснения и эстетического удовольствия.

Время от времени они посещали города и деревни, чтобы пополнить запасы провизии и отдохнуть. Однако надолго путешественники там не задерживались, потому что Луан предпочитал уединение глуши шуму и сложностям современной жизни. Но однажды вечером, прогуливаясь по пляжу близ одного городка в Хаане после долгого плавания вниз по реке Миру в плоскодонке с целью изучить устройство водяных мельниц, Луан и Дзоми остановились полюбоваться удивительным зрелищем.

Тысячи крошечных детенышей черепах появлялись из гнезд. Малыши ползли по песку, а потом, остановившись на какое-то время и повертев головами, неуклюже направлялись к белой полосе прибоя, где ритмичный плеск волн обещал встречу с обширным водным миром, в котором ласты дадут им свободу движений.

Луан бросил взгляд на пристань вдалеке и понял, где находится. Ему вспомнилось прохладное утро много-много лет назад, когда он нырнул с этого пирса в ледяное море, чтобы достать старые рыбацкие башмаки. Прямо как юный черепашонок, впервые окунающийся в воду.

«Быть может, это знак».

Луан в задумчивости повернулся к Дзоми. Ростом она теперь была с него самого, уже больше не ребенок.

– В этом месте мой учитель встретил меня и здесь же со мною попрощался, – сказал он.

– Это было давно? – спросила девушка.

– Да, очень давно, – ответил Луан, и на миг вид у него сделался печальный. – Приходит время, когда детеныш черепахи готов уйти в море, а ученик готов сказать «прощай» своему наставнику.

Дзоми смутилась:

– Но мне еще так многому нужно научиться!

– Как и мне. Но разве ты не слышишь, Мими-тика, как большой мир зовет тебя? Всегда будет множество книг, которые нужно прочесть, но мне кажется, ты уже готова совершать поступки, о которых когда-то напишут.

– А как же ты? Если я уйду, кто будет вечерами готовить тебе чай? Кто станет спорить с тобой за обедом? Кто спросит у тебя…

– Со мной все будет хорошо, дитя. – Луан рассмеялся. – К тому же я подумываю о новом приключении. Те загадочные обломки кораблекрушения, обнаруженные нами во время путешествий, наводят на мысль о неких новых мирах за морем.

– Это те штуковины, которые ты мне показывал? С изображением странных зверей, снабженных крыльями и плавниками? Я ведь рассказывала тебе, что мы с матерью находили их, когда я была еще совсем маленькая.

Луан кивнул:

– Я собираюсь попросить у императора помощи в поиске этих новых миров. В моей душе вечно гнездится некое беспокойство, с которым я не могу совладать.

– Тогда возьми меня с собой!

– Я вполне доволен, странствуя по миру на воздушном шаре или на лодке, позволяя Потоку нести меня по своей воле. Но я-то старая черепаха, а вот ты, напротив, еще не готова принять жизнь поточника. Как волны накатывают на песок, так империя Дара влечет мужчин и женщин, наделенных талантами. В следующем году состоится Великая экзаменация, и тебе непременно следует себя показать. Тебе нужно укрепить дух и исполнять свой долг.

Он протянул руку и погладил ожерелье на шее Дзоми. Ягоды давно высохли, а постоянное соприкосновение с кожей и одеждой отполировало их до мягкого блеска, хотя ярко-красный цвет не сделался ни на йоту более тусклым.

– Завтра поутру мы отправляемся в Дасу, чтобы ты могла принять участие в Городской экзаменации – это будет твой первый шаг к морю власти.

– Учитель, я хочу попросить тебя об одолжении.

– Все, что угодно.

– Не страшно, если до сдачи экзаменов я не стану признаваться, что я твоя ученица?

Луан удивился:

– Но почему?

– Если я преуспею, то хочу, чтобы это случилось благодаря моему таланту, а не твоему имени, как, например, в тот раз, когда императорский чиновник в Дасу дал хорошую цену за мое зерно. А если вдруг провалюсь, то не оставлю пятна на твоей репутации, заставляя людей думать, будто ты плохой наставник, тогда как на самом деле это я была слишком упрямой, чтобы хорошо учиться.

– Ох, Мими… – Луана тронуло сочетание в ней гордости и скромности. – Поступай как хочешь. Но я знаю, что никогда у меня не было и не будет более способного ученика, чем ты. Я с нетерпением жду дня, когда ты воспаришь так высоко, что мне и не снилось.

Дзоми промолчала, боясь не сдержаться, потому что глаза ей вдруг застили слезы, а к горлу подкатил ком. И вместо того чтобы заговорить, она наклонилась и стала чертить на песке логограммы.

Воздух-над-сердцем. Мужчина. Ребенок.

Сердце-в-мужчине. Сердце-в-ребенке. Открытая-ладонь-сжатый-кулак.

Вода-над-сердцем.

На языке ано слово «учитель» имеет буквальное значение «отец ума», а что такое любовь, как не обмен сердцами?

Луан обнял ее, и так они стояли, пока ветер высушивал воду сердца на их лицах, а безмолвная музыка звезд убаюкивала их души.

Аки Кидосу приготовила любимые блюда дочери: омлет с сушеными гусеницами, жаркое из свежих грибов, приправленных весенними травами и горькой тыквой, пирожки из липкого риса с начинкой из фасоли и лотоса. Денег, чтобы купить свинины, не было, но гусеницы как раз набрали вес и были особенно вкусными.

Мими наелась от души.

– Как же я по всему этому скучала! – Было так здорово оказаться дома после стольких лет. – Гусеницы такие ароматные. Они напомнили мне стихотворение:

Белые капли меж белых горошин,

Красные палочки меж красных губ.

Семечки лотоса девушки лущат,

Суденышки стройные в море плывут.

– Это из народной оперы? – спросила мать. – Я вроде такой не видела.

– Это… это из стихотворения принцессы Кикоми из Аму, – пояснила Мими, смутившись. – Не обращай внимания.

Они с Луаном Цзиа любили обмениваться цитатами из поэзии. Заставить древние строфы сказать что-то новое было хорошей тренировкой для ума инженера, которому зачастую необходимо заставить старые детали служить новым целям. Но здесь,